Если ехать от Сан-Франциско в глубь материка, дорога поднимается все выше и выше в предгорьях Сьерра-Невады, и наконец на высоте двух тысяч футов над уровнем моря взору представится полная сочной зелени долина. Окруженная горами, словно театральными декорациями, с синеющей вдали беспредельной гладью океана, долина Грасс-Вэлли лежит высоко над остальным суетным миром.

Городок, построенный здесь, появился не только ради таящегося в недрах земли золота; он был пропитан удивительным духом радости и жизнелюбия. Воздух был чист, и простор давал ощущение свободы, которое радовало душу Лолы. Шум дробилок, измельчающих золотоносную руду, не раздражал, а создавал атмосферу целеустремленности и трудолюбия. Городок этот подходил ей целиком и полностью: здесь все было новое, все казалось возможным. Люди обогащались, много работая, или если им улыбалась удача. Шахты и промышленные постройки были разбросаны повсюду, однако, на взгляд Лолы, они не уродовали пейзаж, а, наоборот, казались красивы. Куда ни глянь, в отвалах вспыхивали золотые искры. Прежний мир уносило прочь потоком новой жизни, и с ним вместе уходили прошлые ограничения и запреты. Долину переполняла жизненная сила, она билась в шуме водяных колес и паровых двигателей.

На главной улице стояли два ряда деревянных домишек, салун, ресторан, кегельбан, книжная лавка и бордель; в единственной гостинице селились горные разведчики. В маленьком зале над салуном Лола выступала перед публикой, которая настолько изголодалась по развлечениям, что готова была платить за вход двойную цену. Публика была самая разнородная: простые старатели и работяги-шахтеры; недавно разбогатевшие и разодетые в пух и прах везунчики; управляющие и владельцы шахт — все они сидели и стояли бок о бок. Даже девочки из борделя столпились у двери, сунув головы в зрительный зал.

Перед выступлением Лола вышла на край крошечной сцены и доверительно проговорила:

— Мы все здесь старатели. — Она присела в реверансе. — Все мы — короли и королевы. Взгляните на меня. Перед вами скромно склоняется графиня.

На этой премьере падение короля Людвига было особенно популярно, а «Танец с пауком» вызвал предложения помочь в поимке ядовитого гада. К концу своего выступления Лола уже приняла твердое решение: Грасс-Вэлли станет великолепной площадкой, откуда можно покорять западные штаты. Она хорошо усвоила преподанный Людвигом урок: король способен подарить целое состояние, однако он с легкостью может его и отнять. Дальше в долине находилась самая богатая в Калифорнии шахта, и рядом с ней Лола вознамерилась обосноваться.

Чуть только Лола увидела бревенчатый домик на Милл-стрит, она поняла, что домик построен здесь именно для нее. Он был выкрашен белой краской и с четырех сторон обнесен верандой — точь-в-точь дом ее раннего детства в Индии. А когда Лола поглядела вдаль, на окружающие долину горы, ей показалось, будто из прошлого явились предгорья Гималаев, баварские Альпы вокруг Мюнхена, испанская Сьерра-Невада, придававшая древней Гранаде мерцающий блеск и дух волшебства. Обустраивая свой новый дом, Лола внезапно обнаружила, что делает это не для себя, а для маленькой девочки, которой была когда-то. В саду, наряду со здешними кактусами, она посадила бегонию и лилии, чьи цветы напоминали ей Индию и Испанию. На веранде висел гамак, в саду на ветке дерева — качели. Лола купила собаку, лошадь и зеленого попугая по имени Полли. Вскоре у нее образовался целый зверинец: две козы, поросенок, куры, индюки, пара попугайчиков-неразлучников. Не проходило и недели, чтобы ей не принесли какого-нибудь нового зверя или птицу. Сосед купил для нее дикого кота с искалеченной лапой, а сама Лола выкупила у владельца бродячего цирка бурого медвежонка.

По утрам в субботу она давала уроки танцев трем местным девушкам. «Стойте прямо, старайтесь быть высокими, гордыми», — не уставала она повторять. И больше не старалась убежать от Элизы Гилберт. Если ее обвиняли в том, что она ведет себя как ребенок, Лола не огорчалась. Приезжие из Европы ожидали встретить величественную графиню, а вместо этого видели загорелую женщину в простом ситцевом платье, которая с упоением копалась в саду. Когда Петр Штейнкеллер эмигрировал из Польши, он нарочно разыскал Лолу, желая ее повидать.

— Ну и загорели же вы! — вскричал он, едва ее увидел. — Совсем черная. Я с трудом вас узнал.

Разумеется, в маленьком городке нетрудно нажить себе врагов. Генри Шипли был редактором газеты «Грасс-Вэлли телеграф», и столь большая власть явно не пошла ему на пользу. Хотя Шипли был еще молод, он успел устать от жизни и проникнуться изрядным цинизмом. Каждую неделю он с большим удовольствием поносил на страницах собственной газеты заезжих актеров, а потом у него достало наглости оскорбить Лолу. Вражда между ними к тому времени тлела уже несколько недель, и это оказалось последней каплей. Разъяренная Лола отыскала Шипли в салуне, где он пил виски, хотя было всего лишь десять утра.

— Вы посмели назвать меня лицемеркой! — накинулась Лола на редактора.

— Да это же могущественная Монтес! — с насмешкой отозвался тот.

— Я требую извинений!

Шипли, разумеется, отказался, и тогда Лола обрушилась на него с бранью, подкрепляя свои аргументы ударами хлыста:

— Вот вам за всех актеров, что вы обругали! И за то, что ведете себя недостойно! А это за нахальство, с каким оскорбили меня! Да еще словами, годными для описания лишь вашего презренного нрава! Какая отвратительная наглость!

На третьем ударе Шипли перехватил руку Лолы с хлыстом. Он уже готовился дать ей тычка, но в Лоле взыграл дух ее ирландских предков, и она левой рукой саданула редактора в скулу.

Шипли отшатнулся, затем поклонился:

— Лола Монтес в который раз попадает на первые страницы! Вы чересчур предсказуемы, дорогая; лучше бы постарались внести некое разнообразие.

Между ними вклинилась дородная хозяйка салуна, и на том потасовка закончилась. Это не помешало им обмениваться оскорблениями — и сейчас, и позже, на газетных страницах. Шипли был неисправим, но в маленьком, бедном на развлечения городке мгновенно выросли тиражи его газеты. Да и Лола, как выяснилось в конечном итоге, оказалась в выигрыше. Нравилось им это или нет, они зависели друг от друга: Лола была постоянным источником скандального материала для газеты, а Шипли, в свою очередь, привлекал публику в зрительный зал. Впрочем, реклама — искусство тонкое, и тропка эта очень скользкая, способная к тому же завести вовсе не туда, куда хотелось.

Одной из причин, побудивших Лолу купить домик в Грасс-Вэлли, было желание спокойно завершить свои мемуары. Газеты с удовольствием печатали малейшие обрывки историй, однако книгоиздателям требовалось нечто более весомое и законченное. Лола безо всяких усилий могла рассылать в газеты письма с пикантными подробностями из собственной жизни, однако требовались время и большая сосредоточенность, чтобы связно изложить на бумаге свои мысли и воспоминания. Публика мечтала узнать о ее подвигах в Европе, однако те пьянящие головокружительные дни уже казались смутными и далекими. Порой Лоле казалось, что она пытается припомнить собственные сны, — как известно, дело нелегкое. Когда она ставила пьесу «Жизнь Лолы Монтес», она обошла всяческие трудности, представив публике драматичную, порой забавную или ироническую полуправду. Теперь же, после шумного успеха пьесы, ряд издательств предлагал щедрые гонорары за полную и правдивую биографию.