Я добежала до ошеломленного мужчины, стоявшего первым, и упала ему на руки, старательно изображая из себя убитую горем вдову, которой я должна стать с этого момента.

— Расскажите еще раз, что произошло.

Я взглянула на шерифа. Внешне он выглядел как заурядный провинциальный коп: необъятный живот, перевалившийся через пояс брюк, редеющие волосы и висящий второй подбородок. Любой бы на моем месте принял его за идиота или шута горохового, но я хорошо усвоила урок и была слишком умна, чтобы купиться на обманчивую внешность. Равно как и на фальшивое дружелюбие, которое он силился изобразить.

— Я же вам уже говорила, — сказала я устало. — Он стоял вон там, как вдруг…

Меня передернуло, и я не закончила предложение.

— Высота здесь еще та, — отметил он как бы невзначай.

— Это точно. — Спасатели на каменистом пляже внизу были так далеко, что казались группкой муравьев. — Скажите, он… он… мертв?

— О да. — Он смерил меня пристальным взглядом, словно стараясь проникнуть в самые сокровенные мысли. — Парень просто не мог выжить после таких увечий.

— Какой кошмар! — Я зажала рот ладонью — мне даже не пришлось притворяться, что мне плохо. Морская болезнь была вполне настоящей.

Я радовалась тому, что Джордан погиб, но старалась не выказать ликования. Если бы он выжил, то проклял бы меня за мой поступок, и мне и тысячи лет не хватило бы, чтобы загладить свою вину.

— Давайте еще раз повторим все сначала, — произнес назойливый шериф.

Я поежилась, тоскливо вздохнула и солгала:

— Это был несчастный случай. Жуткая, жуткая случайность. Он стоял у самого края, разговаривал со мной, как вдруг земля просела. Все случилось мгновенно.

Я щелкнула пальцами, как бы показывая, как стремительно все произошло.

— Еще бы, — задумчиво произнес он. — Вы ему что-нибудь говорили?

— Когда он падал?

— Нет. До того.

— Конечно. Я просила его отойти подальше от края.

— Но он вас не слушал?

— Он услышал, что я сказала, но лишь рассмеялся и заявил, что администрация парка просто перекрыла бы проход и не пускала сюда людей, если бы это было опасно. Он думал, что я волнуюсь без причины.

— Что вы здесь делали?

— Любовались пейзажем. А вы что думали? — Я указала на тропинку. — Мы пришли на эту площадку ради прекрасного вида. Он хотел, чтобы я полюбовалась…

— Покажите точно, где он стоял.

— Вон там.

— А вы?

— Вот здесь.

К счастью, на земле остались следы стычки, на основании которых вполне можно было сделать вывод, что все произошло именно так, как я и рассказала. Но шериф попался очень дотошный: он внимательно осмотрел скалу, оценил угол наклона и отвесный обрыв, спускающийся к воде в сотнях футов внизу. От его взгляда не укрылся ни один камешек, ни одна веточка. И хотя внешне он выглядел спокойным и расслабленным, я буквально чувствовала, как бурно кипит его мысль, анализируя полученные данные.

Меня то бросало в дрожь, то вдруг я чувствовала облегчение, поражаясь собственной выдержке. Ужасно хотелось убежать на стоянку, прыгнуть в машину и поскорее свалить отсюда. Но нельзя было вызывать подозрения. Шериф, похоже, уходить пока не собирался, и я как скорбящая вдова должна была торчать здесь вместе с ним, всячески изображая участие и желание помочь следствию.

Спасателям кое-как удалось вытащить тело Джордана из бурлящих прибрежных вод. Его положили в специальный мешок и как раз в этот момент обматывали веревками, чтобы затянуть наверх. Со стороны это выглядело ужасно.

— Скажите, я обязана на это смотреть? — спросила я, прислоняясь спиной к валуну.

— Вам нехорошо?

— Да, нехорошо! — огрызнулась я. — Я замерзла и устала, хочу поскорее добраться домой и лечь в постель.

Он внимательно на меня посмотрел, после чего кивнул.

— Пройдемте к вашей машине.

После этих слов я готова была броситься ему на шею.

— Спасибо.

Я принялась спускаться, внимательно глядя под ноги, стараясь лишний раз не смотреть в сторону океана. Казалось, прошла целая вечность, пока я наконец-то сошла с этой проклятой тропинки и ощутила под ногами асфальт. Я еле удержалась, чтоб не упасть на колени, целуя землю.

Шериф провел меня до машины, но задержал, прежде чем я успела забраться внутрь.

— Я должен задать вам еще несколько вопросов.

— А это не может подождать? Очень вас прошу. — На глаза у меня навернулись слезы, настоящие, искренние. Скорее прочь отсюда, чтобы дать волю своим чувствам, чтобы никто не видел.

Я попыталась открыть дверцу, но она оказалась заперта.

— Черт! — выругалась я; с каждой секундой раздражение мое росло.

— Что?

— Ключи остались у Джордана в кармане.

— Я могу приказать помощнику вас отвезти. Куда вам?

Хороший вопрос. Действительно, куда мне лучше податься? В пляжный домик, который я ненавидела всеми фибрами души? Или в пентхаус, который долгое время был моей тюрьмой?

У меня не было никаких связей, не было денег, семьи, друзей, но я не собиралась никого посвящать в эти трудности. Мои исковерканные отношения с «любимым», ныне покойным мужем шерифа совершенно не касались.

— Наверное, в наш пляжный домик. Это вниз по дороге.

— Вы живете в Портленде?

— Да.

Вообще-то, дома у меня не было, поэтому с таким же успехом я могла утверждать, что живу в любом другом месте.

— Как долго вы планируете оставаться на побережье?

— Да не знаю я! — Я явно выказывала больше раздражения, чем надо было. — Простите, просто я совершенно измотана и сбита с толку. Что будет дальше?

— Нам нужно будет еще раз побеседовать.

— Хорошо. Дайте мне номер, и я вам позвоню.

— Вообще-то так не делается, — возразил он. — Это вы должны дать мне свой номер, по которому с вами можно связаться.

Я уставилась на него, ничуть не сомневаясь, что сейчас в его глазах выгляжу чертовски виноватой. Я не знала нашего номера телефона. Я вообще не знала, есть ли он у нас. Как можно было пояснить то, что я не владею простейшей информацией?

И я выпалила старый номер, который был у нас до того, как Джордан решил сменить тарифный план.

Шериф вытащил из кармана блокнот и записал. Я смутно представляла, что он может подумать, когда позвонит и узнает, что номер не обслуживается уже многие месяцы. Надеюсь, я к тому времени уже успею исчезнуть.