темной, непроглядной снизу густой листвы прозвучал властный оклик:

— Daro!

Гэндальф, крепко сжав руку спутника, тут же остановился. Наверху чей-то чистый, певучий голос заговорил по-эльфийски, и Гэндальф, помедлив секунду, ответил на том же языке. Это был синдарин, и Гэдж, хоть и знал на нем несколько слов, ничего не сумел разобрать: эльф и волшебник говорили слишком быстро.

— Кто там? — не удержался орк. — Что он говорит?

Гэндальф не ответил. Ветви мэллорна едва заметно всколыхнулись, и перед путниками бесшумно возник (именно возник, будто соткался из лесного сумрака) человек… вернее, конечно, эльф — высокий, светловолосый, в тенисто-сером одеянии, цветом почти сливающимся с сероватой корой окружающих деревьев. Ликом он был светел и прекрасен, телом ладен и строен, за спиной имел лук и колчан со стрелами, на поясе — длинный прямой кинжал в кожаных ножнах.

— Добрый день, Фаундил. — Гэндальф учтиво склонил голову.

— Приветствую и тебя, Митрандир, — немедленно откликнулся Фаундил на всеобщем языке, едва удостоив гостей небрежным кивком. Его внимательные, ясные, как самоцветы, голубые глаза смотрели на путников спокойно и строго, с чуть заметной насмешливой искоркой, прячущейся в прозрачной мерцающей глубине.

— Я удивлен, Фаундил, — вновь заговорил волшебник, выдержав полагающуюся паузу, — с каких это пор вы позабыли правила радушия и хорошего тона, встречаете меня с такой настороженностью и задерживаете на пути как нежеланного гостя и достойного подозрений субъекта? До сих пор я, признаться, полагал, что не просто так имею честь называться Другом эльфов.

— Все верно, Митрандир, — невозмутимо отозвался страж, — тебя мы хорошо знаем, равно как и то, что тебе известны заветные слова, открывающие перед тобой дорогу в светлый Лотлориэн.

— Но в чем же дело?

— Твой спутник. — Эльф, приподняв бровь, медленно перевел взгляд на орка, который в почтительном молчании стоял чуть поодаль, позади мага — и у Гэджа разом появилось ощущение, будто его проткнули насквозь; он невольно поежился. — Он — орк.

— Что ж… этого трудно не заметить, — признал Гэндальф. Он тоже повернул голову и посмотрел на Гэджа так, точно увидел его впервые.

Губы эльфа дрогнули в едва заметной улыбке, но глаза по-прежнему оставались холодными и колкими, точно кристаллы льда; взгляд его царапал орка, как попавшая под одежду хвоинка. Прочие стражи пограничья никак не давали о себе знать, но Гэдж мог бы поклясться, что находится сейчас под прицелом по меньшей мере дюжины стрел, готовых по первому знаку Фаундила вылететь из окружающего окоёма густой листвы.

— Это не похоже на тебя, Митрандир… с каких это пор ты начал водить дружбу с орками? Или тебе не известна древняя клятва эльфов, согласно которой ни один орк не смеет преступить границ Лориэна, не будучи тут же покаран немедленной смертью?

— У каждого правила могут быть исключения, Фаундил, — невозмутимо заметил волшебник.

— Могут… но, боюсь, это не тот случай, Гэндальф.

— Отчего же? Разве Владыка Келеборн не предупреждал вас об этом… о Гэдже?

На бесстрастном лице Фаундила впервые обнаружились признаки жизни — на нем мелькнула тень удивления.

— Об этом орке? Мы не получали никаких указаний.

— Вот как? Странно… А скажи-ка, друг мой, Саруман на днях не объявлялся в ваших владениях?

— Белый маг не так уж часто балует нас своими посещениями и, конечно, его визит не прошел бы незамеченным… Нет, Митрандир, он не приезжал в Лориэн уже более двух десятков лет — вот все, что я могу тебе сказать.

— Понятно. — Гэндальф как будто пришел в замешательство. Это было явно не то, что он хотел от Фаундила услышать. — Но, вероятно, он прислал в Карас-Галадхэн какую-нибудь весточку о себе?

Фаундил, чуть помедлив, отрицательно качнул головой.

— Насчет этого мне ничего не ведомо. Вижу, — проницательно добавил эльф, — ты ждал от него известий, и их отсутствие тебя удручает.

— Ты даже не представляешь, насколько оно меня удручает, Фаундил, — маг растерянно потер рукой щеку. — Я, признаться, в изрядном затруднении… Я привел сюда этого орка не просто так, — помолчав, добавил он как-то неохотно, словно сомневаясь, стоит ли сейчас об этом упоминать. — Видишь ли, у него есть при себе кое-какая вещица, которая, сдается мне, может послужить ему пропуском.

— Какая вещица?

— Владыкам, не сомневаюсь, увидеть её будет весьма небезынтересно… Но об этом я бы предпочел говорить только с Келеборном. Мне необходимо увидеться с ним как можно скорее.

— Тебе я не препятствую войти в Лориэн.

— А мой спутник?

— О нем позаботятся. Но на северный берег реки Келебрант он не ступит… Я не полномочен нарушить данную мною клятву, Митрандир.

Гэндальф молчал. Стоял, слегка согнувшись и неуклюже опираясь на посох, точно под тяжким весом навалившихся на него неприятных известий ноги вдруг отказались ему служить.

Гэдж тоже не произносил ни слова. Ему было не по себе… Эльфы, как он и предполагал, не оказались ни дружелюбными, ни гостеприимными, на радушно настроенными. «О нем позаботятся». Что это могло значить — в устах эльфа? «О нем позаботятся, посадив его под замок?»

Радоваться отсутствию в Лориэне Сарумана или нет — он пока не решил.

— Ну и? — мрачно спросил он у Гэндальфа. — Что теперь?

Волшебник рассеянно оглянулся через плечо.

— Не переживай, Гэдж. Все так или иначе уладится, я тебе обещаю.

— Я не переживаю, — буркнул Гэдж. — Да и что тут, по-твоему, должно «улаживаться»? Никакой нужды идти в этот твой Лориэн я не вижу… Сарумана здесь все равно нет, ты же сам слышал.

— Если его нет здесь сегодня, не значит, что он не появится завтра. Возможно, что-то задержало его в пути.

— Что его могло задержать?

— Не знаю… Надо подождать хотя бы несколько дней. Он непременно приедет.

— Угу. И тогда ты с чистой совестью сдашь меня ему из рук в руки и вздохнешь с облегчением.

Гэндальф с досадой провел по лбу тыльной стороной ладони. Возразить ему, откровенно говоря, было нечего.

— Как бы там ни было, наши пути здесь должны разойтись, Гэдж. Через несколько дней мне нужно будет уйти.

— Куда уйти?

— На восточный берег Андуина.

Гэджу показалось, будто в его желудок упал булыжник — таким мерзким, тяжелым и неудобоваримым было охватившее его чувство.

— Зачем? — пробормотал он.

— По делам, о которых тебе знать вовсе не обязательно, друг мой. Но я бы хотел быть спокоен за твою дальнейшую судьбу, хоть и буду лишён возможности отныне за тобою, гм… приглядывать.

— Так я и не прошу тебя за мной «приглядывать», Гэндальф. И никогда не просил! Но и оставаться здесь… пленником… я тоже не желаю!

— Никто не говорит, что ты будешь пленником, — с плохо скрытым раздражением возразил волшебник, — с