Я показала на свою грудь.

— Я являюсь объектом подозрений. Я игрушка в руках двора, его любимая злодейка. Такова моя роль, разве ты не видишь? Я госпожа Хен, которая бесцельно бродит по коридорам, разговаривает с деревьями в Синзен-ен, ездит в дом к своему любовнику в разгар эпидемии — вот как они воспринимают меня. А ты любовник госпожи Хен, действующий с ней заодно. Мы говорим то, что они хотят услышать, и действуем так, как они хотят, чтобы мы действовали. Все твои протесты, все твои мольбы и страстные просьбы — все это часть их замысла. Они смеются над твоим простодушием. Они разрушат тебя так же, как и я.

— Я не простодушен. Ты считаешь меня таким по каким-то своим причинам.

— Нет, я так не считаю. Я вижу тебя другим, я окрашиваю тебя своей собственной краской.

— Как ты смакуешь горечь ситуации.

— Ничего подобного.

— Посмотри, — он повернул меня лицом к саду. — Могли бы эти деревья пышно цвести на горькой почве? Разве эти фрукты зреют на злобе и враждебности? Ты должна избавиться от горечи. Где она? Здесь? — Он разорвал мою одежду. — Здесь? — Он порвал мою сорочку. — Я найду ее ради тебя.

Я задрожала в его объятиях, и, пока я боролась, передо мной стояло лицо Изуми, каким оно было, когда она встретилась с нападавшими. Я стану отважной, как она, буду гордо нести свои отметины. Он расцарапал мне запястья и бедра ногтями, и я боролась с ним, как Изуми боролась с насильниками.

Я расцарапала ему щеку. Он остановился передохнуть, и мы на время прекратили битву. Он дотронулся пальцем до раны на щеке — его кровь была такой же яркой, как моя, — и приложил палец к моим губам, наложив на них свою печать.

Насколько я могу судить (есть вероятность того, что некоторые страницы утрачены), рукопись обрывается на этом месте. Но следует сказать кое о чем еще. Вручая мне этот дневник, Изуми доверила мне, кроме того, книгу предсказаний, китайский оригинал, обернутый в черный шелк. Между ее пожелтевшими страницами — а она, по-видимому, очень древняя и во всех деталях напоминает описанную в дневнике книгу — я нашла записку. Почерк тот же, что и у автора рукописи. Я включила ее в текст в качестве постскриптума, потому что мне кажется, она может пролить свет на состояние рассудка рассказчицы в момент ее исчезновения. Первый отрывок, видимо, представляет собой цитату из той книги, в которую была вложена записка; автором остальных, должно быть, является рассказчица.

Гексаграмма Сорок один: Потеря

Потеря, если она сопровождается уверенностью, принимает возвышенное значение удачи! Предпочтительно иметь в виду некую цель.

Озеро у подножия горы: образ потери.

Совершенный Человек сдерживает гнев.

И обуздывает страсти.

9 в начале:

Когда работа выполнена, торопиться с отъездом не ошибка, но следует подумать, не причинит ли поспешный отъезд вреда окружающим.

6 для третьего места:

Если трое отправляются в путь вместе, а одного потеряют по дороге, один пойдет дальше в прекрасной компании.

6 для четвертого места:

Совершенный Человек уменьшает свою вину и таким образом ускоряет приход счастья — тут не может быть ошибки! Нет приобретений без потерь; плоское озеро только подчеркивает высоту горы.

Ложь, ложь и любовь: меня дважды осквернили

Почему мой ребенок должен меня осквернить? Это моя кровь заражает ее. Она покоится в ней, как жемчужина. Должна ли я уйти, чтобы спасти ее, или она спасет меня? Зеленые гребни волн над нашими головами. Я уложу ее на постель из риса. Никто не увидит крови, которая омывает ее.

Когда я поздороваюсь с ней, заговорит ли она со мной? Мой сын мне в этом отказывает. Если я отыщу его, не отвернется ли он от меня? Скажет ли он (так как его молчание красноречиво): «Оставь меня. Оставь меня, как ты уже когда-то это сделала. Я не создан твоим воображением; я — свой собственный зеленый образ». А может быть, я увижу в его глазах намек на прощение? Нет, это было бы слишком великодушно. Я не должна на это надеяться.

Как мне найти мой путь? Он так далек, а я не готова. Они будут насмехаться надо мной и бросать мне под ноги камни. Я прикрою лицо веером и пройду мимо.

А ночью, когда ласточки опустятся в несравненную тьму, чем я стану тогда? Призраком среди призраков: двух сестер, оплакивающих потерю любовника; ныряльщицы, занятой поисками сокровища, Рокуё около Храма богини Изе.

Что совершила Рокуё, что ее считают такой отважной? Она оставила человека, которого любила, как никого другого. Она наблюдала за ним, когда он омывал руки около храма. Как любила она эти руки. Теперь они уже не коснутся ее. Он не протянет руку к красному шнурку на ее талии; не будет ее ласкать. Она стала невидимой; он не узнает, куда она ушла. Она принесла ему в дар то единственное, что у нее оставалось, — свое отсутствие, свое вечное отсутствие, безмолвное и бесконечное. Он прошел мимо, и она осталась со своей потерей.

Амида — Будда Неопределенного Света. Культ Амида, заимствованный из Китая в середине девятого века и поддержанный могущественными настоятелями с горы Хией, обращен как к низшим, так и к аристократическим слоям населения. Чтобы возродиться в Чистой Земле, последователи культа должны были воззвать к Амиду, используя предписываемую в таких случаях молитву из семи слогов, известную как «Нембуцу». В неспокойные времена позднего Хэйаня обещание личного спасения через веру оказалось соблазнительным для многих, включая некоторых императоров и императриц. (См.: Буддизм, Нембуцу).

Анис — ветви звездного аниса часто клали на алтарь в качестве подношения Будде.

Аривара но Юкихира — поэт и государственный деятель девятого века, который был сослан в Сумо, прибрежный район на северо-западе от столицы. Его младший брат Аривара но Нарихира тоже был сослан, за то что вступил в любовную связь с девушкой из богатой семьи Фудзивара. (См. Сказки Изе.)

Бива (лютня) — четырехструнный музыкальный инструмент, по форме напоминающий грушу, с четырьмя ладами.

Благовоние. В эстетике периода Хэйань аромат, как и цвет, играл громадную роль. Существовало множество классических смесей запахов, каждая из которых соответствовала или определенному настроению, или погоде, или времени года. Приготовленные из ингредиентов, привезенных из очень далеких мест, вплоть до Персии, благовония заменяли духи; их дымом пропитывали все, начиная от одежды и кончая бумагой для писем. Набор слов, которым пользовались для описания особенностей ароматов, был столь же утонченным, как и сами запахи. Слово «намамекаси», например, обозначает «разновидность теплой, глубокой, приглушенной изысканности». Рецепты составления ароматов передавались в семье из поколения в поколение и ревностно охранялись от посторонних.