Шеви подчинилась, бормоча:

– А я вот ничего не чую. Кажется, после Олд-Найчола мое обоняние полностью отказало.

Райли закрыл дверь, но цепочку набрасывать не стал.

– Когда он близко, у меня внутри все скручивается. Я всегда мог чувствовать его приближение именно так.

Шеви прижала ладонь к своему животу.

– Знаешь, Райли, пожалуй, что-то в этом есть. Давай-ка пошевеливаться. У меня внутри крутит просто ужас как.

Гаррик извлек из своего обогащенного разума еще одно любопытное выражение двадцать первого века: «мышечная эйфория».

«Надо же, я и на йоту не чувствую усталости, – думал он, по мере того как адреналин бурлил в его крови, подстегивая работу мышц. – Это потому, что мои надпочечники вырабатывают эпинефрин. Как занимательно».

Гаррик вихрем мчался по улицам, размеренно работая локтями в стиле Карла Льюиса, одного из любимых атлетов Феликса Смарта.

Однако чувство самозабвенного наслаждения бегом продлилось недолго, и на ясный небосклон его настроения наползли темные тучи. Гаррик не мог позволить себе отдохнуть, пока пульт не будет уничтожен, а площадка портала демонтирована. Только сделав это, он может чувствовать себя в своем времени в полной безопасности.

«Райли узнает, что я был и останусь его истинным хозяином. До конца.

А когда с ним будет покончено, я подберу себе нового ученика. Более послушного. Верно говорят: «пожалеешь розги – испортишь ребенка». Больше такой ошибки я не допущу. Выберу какого-нибудь беспризорника из Олд-Найчола, откормлю и научу уважению. А если он не научится как следует, то отправится прямиком в могилу, точь-в-точь как скоро сделает его предшественник».

Гаррик срезал угол через парк и перескочил через ограду Бэйли-стрит как раз вовремя, чтобы увидеть, что спина Райли исчезает в полумраке коридора дома Чарльза Смарта.

Жажда крови желчью ожгла ему горло.

«Я убью их обоих, – подумал он свирепо. – И исчезну еще до того, как кто-нибудь успеет поднять тревогу».

Во избежание подозрительных взглядов Гаррик выпрямился, расправил плечи и зашагал по улице с безмятежным видом человека, мысли которого заняты исключительно покупкой утренней булочки и чашки кофе. Эта напускная безмятежность мигом слетела с него, как только он толкнул плечом дверь Чарльза Смарта и обнаружил, что она не заперта.

«Они в моих руках», – подумал он с торжеством, но тут же призвал себя к осторожности.

«Шеврон Савано прошла серьезное обучение. Она молода и не слишком рассудительна, но и от нее можно ждать сюрпризов».

Гаррик запер за собой дверь на засов, достал пистолет с лазерным прицелом и торопливо зашагал к лестнице. Откуда-то спереди доносился приглушенный топот, словно кто-то спускался в подвал. По легкости шагов и чуть слышному присвисту в дыхании Гаррик понял, что это был Райли.

«Может быть, у мальчика легкая форма астмы? Ему ведь пришлось расти в отравленном смогом Лондоне, так что неудивительно, – подумал он. – Впрочем, скоро у Райли появятся куда более серьезные проблемы с дыханием».

Его собственные легкие, благодаря червоточине, работали идеально и бесшумно.

Свободной рукой Гаррик ухватился за перекладину перил и рывком перебросил тело в лестничный колодец, смягчив удар о стену собственным плечом.

«Райли уже виден. Всего в десяти ступеньках вниз. Легкая мишень, простой выстрел».

– Райли! – гаркнул он, отчасти наслаждаясь мелодраматичностью момента. – Стоять!

Мальчик даже не обернулся, но оступился, словно у него внезапно подкосились ноги, и что-то выпало из его руки.

«Пульт! Райли уронил его».

Гаррик не удержался от восклицания.

– Ага!

Пульт выскользнул из пальцев Райли. Мальчик знал, что непременно должен предпринять попытку его подобрать. Он развернулся, но увидел, как Гаррик уже крушит пульт ударом каблука.

– Ты предал меня, никому не нужный беспризорник, – сказал Гаррик. – И наказанием для тебя станет медленная мучительная смерть.

«Это ты сделал меня сиротой», – подумал Райли. Ярость вскипела в его сердце, как вода в паровом котле, и он бросился в атаку, что вовсе не было частью плана.

Райли сжал кулаки, как его учили, и с силой ударил Гаррика в нервное сплетение над коленом. Нога убийцы рефлекторно подкосилась, и Гаррика кинуло в сторону на узкой лестнице. Райли успел провести еще один удар – в живот – прежде чем Гаррик поставил блок.

– Какой бойцовский дух, – просипел фокусник сдавленным от удара голосом. – Слишком поздно, мой мальчик. Мы уже подошли к самому концу этой истории.

Райли наносил удар за ударом, ища бреши в защите Гаррика и находя их на уровне бедер и почек. Хотя Гаррику удавалось сохранять невозмутимое выражение, он против собственной воли был весьма впечатлен боевыми навыками Райли и удивлен тем, насколько трудно ему оказалось держать оборону против мальчишки.

«Мне никогда не приходилось драться с тем, кто использовал бы мой собственный стиль», – осознал он.

Наконец эта игра утомила Гаррика. Он молниеносно выбросил одну руку по дуге, звучно ударив Райли в ухо, отчего мальчик потерял ориентацию и скатился к подножию лестницы в подвальный коридор, тут же пропав из вида.

«Больше Райли не выступит против своего наставника», – подумал Гаррик.

Теперь на его пути к полному душевному спокойствию стояла только девчонка-американка, причем наверняка невооруженная. И все равно рисковать не стоило.

Гаррик потратил лишнюю секунду, окончательно искрошив пульт каблуком и внутренне улыбаясь с огромным облегчением.

«Теперь я могу просто уйти. Подняться по лестнице и покинуть этот дом. Я ведь уничтожил пульт».

Этот голос Гаррик сразу опознал как последний проблеск сознания Феликса Смарта, который опять пытался манипулировать им. И Гаррик с большим удовлетворением обнаружил, что теперь покойный профессор уже не в состоянии сбить его с избранного пути.

«Райли знает меня в лицо. Его нужно заставить замолчать навсегда».

Смерть – единственный возможный ответ. Прах к праху, как он всегда говорил. Теперь он может без страха отправляться в подвальную спальню. Без пульта, способного активировать портал, металлическая плита под кроватью оставалась просто куском металла. По правде сказать, Гаррик понимал, что ему следовало бы прийти сюда ночью и разобрать эту кровать, но он опасался засады и хотел сначала удостовериться, что контракт на его голову отменен. А теперь уже можно и не торопиться.

Гаррик почти жалел, что тут нет камер видеонаблюдения, какие он видел в двадцать первом веке. Он с удовольствием бы обзавелся записью того, что скоро здесь произойдет. Он бы хотел просмотреть весь эпизод критическим взглядом, чтобы убедиться, что его действия в самом деле были такими впечатляюще-профессиональными, как он рассчитывал.