— Нет, все нормально. Иди.

— Я ключи заберу. Если куда-нибудь пойдешь — просто дверь захлопни. Но я тебя очень прошу — лучше не уходи. Дождись меня. Я вернусь, что-нибудь придумаем.

— Хорошо, — кивнула Тамара. — Выпить у тебя что-нибудь есть?

— Ты вчера от Измаиловича полный пакет привезла. Все в холодильнике. Только... Может быть, не стоит напиваться? Этим все равно проблему не решишь...

— А ее ничем не решишь, — мрачно сказала Тамара и закурила.

— Томка... — растерялась Алина. — Я тебя в таком настроении одну не оставлю.

— Да нормально все, — через силу улыбнулась Тамара. — Сама же сказала — похмельный синдром. Весь мир в черном цвете...

Алина вышла из квартиры, спустилась по лестнице. На душе ее было неспокойно. «Я же не сказала Томке, что беременна, — подумала она. — Ладно, вернусь, расскажу...»

Около дверей института Алина увидела Глеба.

— Здравствуй. Я ждал тебя... — шагнул он навстречу Алине.

— Мы же обо всем вчера поговорили... Зачем ты мучаешь и себя и меня?

— Я подумал, что тебе сейчас понадобятся деньги...

Алина хотела было возмутиться, но Глеб остановил ее гневную тираду:

— Подожди, не возражай. Это не взятка и не откупной. Тебе сейчас действительно нужно хорошо питаться и заботиться о себе. О себе и о будущем малыше. Пожалуйста, не отказывайся от моей помощи. Ты же обещала... Тем более что, как ты сама говорила, в этом ребенке течет и моя кровь...

— Хорошо, — подумав, согласилась Алина.

Глеб облегченно вздохнул и протянул ей конверт с деньгами.

— Здесь не так много, как мне бы хотелось, но я каждый месяц буду помогать тебе...

— Спасибо, — поблагодарила Алина и скрылась за дверью.

Глеб долго стоял, глядя, как открываются и закрываются двери института, впуская и выпуская беззаботных студентов.

Только сейчас он окончательно понял, что потерял Алину навсегда. Эта умная и красивая женщина, с которой он только что разговаривал, лишь отдаленно напоминала ту наивную девчонку, которую он так любил. Женщина, в которую она превратилась, благодаря и ему тоже, была для него недосягаемой. Глеб почувствовал себя скульптором, который влюбился в свою скульптуру. Как Пигмалион, он действительно создал совершенную женщину. Совершенную для себя. Только эта женщина, ожив и воплотившись в то, что она есть, его женщиной не стала...

В институте, как обычно, было холодно. Алина зашла на кафедру, поздоровалась с Ланой, которая куталась в шубу.

— Мерзнешь? А почему обогреватель не включишь? — поинтересовалась Алина.

— Проводка полетела. Сейчас там электрики копаются.

— Так занятий не будет? — обрадовалась Алина.

— Похоже на то. Ты у Ивана Петровича спроси.

Алина зашла в кабинет декана.

— Авария, авария, Алиночка, — развел руками Иван Петрович. — Все занятия на сегодня отменяются. Думали, что быстро починят, а они возятся уже два часа, и конца-краю этому не видно.

«Хорошо, — думала Алина, спускаясь по лестнице. — Надо будет сейчас быстренько в магазин забежать, Томке кефирчика купить...»

Подходя к дому, Алина замедлила шаг. Около ее подъезда толпился возбужденный народ. У Алины екнуло сердце. Она стремглав бросилась в толпу, растолкала застывших людей и не смогла удержать дикого крика.

На грязном снегу, неестественно вывернув шею, лежала Тамара. В уголках ее губ застыла кровь, в открытых, невидящих глазах отражались серые, клочковатые облака, а на бледном лице застыло выражение смертельной усталости.

— Я за молоком пошла, — словно сквозь вату долетел до Алины старческий голос. — Слышу, рама оконная скрипит, я еще удивилась: кто же зимой будет окна открывать, — тут сна и упала, сердешная. Прямо передо мной. Видать, шею сломала, сразу насмерть... Милицию со «скорой» уже вызвали, сейчас приедут...

Алина опустилась на колени под любопытными взглядами стоящих людей.

Она держала подругу за руку, раскачивалась из стороны в сторону и приговаривала как заведенная:

— Томка, Томка, Томочка... Что же ты наделала?..

На третьем этаже февральский ветер раскачивал створку открытого окна...

Все остальное Алина воспринимала, как в кошмарном сне. Она машинально отвечала на какие-то вопросы приехавших милиционеров, она подписывала какие-то протоколы, она стояла в дверях квартиры, пока осматривали оконную раму, она искала в Томкиной сумке ее паспорт, она диктовала данные врачам, она записывала адрес морга...

Когда уехала милиция и «скорая» увезла тело Тамары, Алина закрыла дверь квартиры, увидела на вешалке Томкину шубу, ее окурок в пепельнице, недопитый стакан с утренним чаем и разрыдалась в голос. Она захлебывалась слезами и понимала, что не выдержит одна, не выдержит, не выдержит... Алина открыла холодильник, сотрясаясь от рыданий, достала украденный Томкой коньяк, плеснула себе в стакан. Сделала глоток и закашлялась. Она не должна была уходить! Она видела, в каком состоянии была Томка, она не должна была оставлять ее одну!!! «Это рак, это пройдет», — словно наяву услышала Алина усталый Томкин голос, и ее снова затрясло.

Телефонный звонок заставил Алину оторваться от стакана.

— Алиночка, Тамару позови, пожалуйста, — раздался вежливый, но напористый голос Евгения Измаиловича.

— Тамары нет... — выдохнула Алина, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать.

— Она ушла? Куда? — нехорошо удивился Евгений Измаилович.

— Она ушла туда, откуда не возвращаются! Туда, где вам ее уже не достать! — сорвалась на крик Алина.

— Алиночка, что ты такое говоришь?! — еще не понял, но уже встревожился Евгений Измаилович.

— Вы во всем виноваты. И вы обязательно заплатите за это! Пусть не сейчас, пусть когда-нибудь! — Алина была абсолютно уверена в том, что говорила. — Тамары нет больше! Она умерла...

Евгений Измаилович еще что-то кричал, но Алина уже положила трубку.

Телефон зазвонил снова. Алина сидела и смотрела на трезвонящий аппарат и не делала ни малейших попыток коснуться его. Через какое-то время телефон смолк.

Алина вернулась на кухню и снова глотнула коньяка. За окном темнело, и ей неожиданно показалось, что из-за стекла, с той стороны окна, на нее смотрит Тамара. Смотрит, а в глазах ее отражаются серые, клочковатые облака...

Алина кинулась к телефону, набрала номер родителей. В трубке пошли длинные гудки. Она хлопнула трубку об рычаг, тут же подняла ее снова и позвонила в больницу.

— Вадим Сергеевич на операции. Ему что-нибудь передать? — спросил мелодичный женский голос.