– Сидите.

Сам он двинулся за доктором следом, энергично расталкивая окружающих с дороги, протискиваясь между их потными спинами и животами.

– Этому человеку надо срочно пустить кровь! У него удар… Помогите мне перенести его в другое место! – сердито говорил доктор, отпихивая от себя ноги толпящихся, которых вокруг него становилось всё больше.

– Как это пустить кровь? – возмущённо завопил пёстро одетый крепыш, стоящий поблизости. – Я поставил кучу монет, что Музыкант уже отдал концы! Нет, пари в этом случае будет не честным!

И крепыш витиевато и с удовольствием выругался. Толпа восторженно захохотала. Когда хохот утих, со всех концов таверны раздалось:

– Да, пари тогда будет не честным!

– Пусть лежит! Если его кто тронет – будет иметь дело со мною! – грозно проревел крепыш и выхватил саблю.

Толпа вокруг него невнятно, но одобрительно зашумела. Доктор поднялся с колен и стал растерянно озираться, вглядываясь в лица хохочущих.

– Пойдёмте, Джеймс. Мы ничем не сможем помочь этому малому, – сказал капитан и потянул доктора за рукав, поднимая с пола его сумку. – Вы видите, как они настроены? Нас с вами сомнут.

Доктор дал себя увести, он был ошеломлён. Капитан, плечами распихивая людей, пошёл к столу, где их уже озабоченно высматривали Платон и мистер Трелони, который даже встал со своего места. Доктор упал на скамью, прикрыл рот ладонью и уставился в стол застывшим взглядом.

– Но это же люди! – прошептал он через некоторое время и недоумённо потёр лоб рукой.

– Да, люди. А люди любят пари. А повод может быть любой, – сказал капитан горько. – Только мы здесь с вами по делу… Мистер Трелони, идите к хозяину.

И, глянув на Платона, он приказал:

– Платон, сходите вместе.

Сквайр и Платон стали пробираться к стойке через толпу, окружающую Музыканта. Капитан проследил за ними взглядом, и когда их не стало видно за спинами толпящихся, повернулся к столу, взял свою кружку и чокнулся с кружкой доктора, который всё так же оцепенело сидел напротив. И тут он услышал:

– Ты – мерзкая тварь, а мать твоя – подзаборная шлюха.

Капитан поставил кружку, обернулся и посмотрел через плечо: за его спиной стоял давешний невоспитанный гигант в одном камзоле, расшитом звёздами, и скалил зубы в ухмылке. Вокруг них постепенно разливалась напряжённая тишина: все ждали, что будет дальше и готовились к потехе.

– Какие нехорошие слова. Но неужели ты думаешь, баран, что я тебе поверю? – процедил капитан сквозь зубы. – Отойди и не мешай нам веселиться.

Окружающие загоготали. Капитан опять повернулся к доктору, который смотрел на него страшными глазами, и тут же ощутил на плече чью-то руку и обернулся: неотвязный гигант в малиновом камзоле тянул его со скамьи. Капитан дал увлечь себя, быстро перекинул ноги через скамью, и коротко, без замаха, ударил гиганта кулаком в солнечное сплетение. Тот выдохнул, – при этом капитана обдало могучим чесночно-винным духом, – согнулся пополам, судорожно захватал воздух ртом, силясь вздохнуть, и упал на колени.

Капитан повернулся от поверженного гиганта опять к столу и застыл, как вкопанный, потому что не увидел доктора на месте. Доктор Легг исчез, исчез вместе со своей сумкой, словно бы его никогда за столом не было. Капитан побледнел, вскинулся и тут же почувствовал ослепляющий удар по голове. В глазах у него всё потухло, и последнее, что он осознал краешком помертвелого мозга, был жалобный звон разбитого стекла.

А потом весь мир перестал для него существовать.

****

Когда почти задохнувшемуся доктору Леггу размотали голову, вытащили кляп изо рта и разрезали верёвки на руках, он понял, быстро оглядевшись, что находится на палубе корабля, плывущего в неизвестном направлении. Вокруг него стояли пёстро одетые люди и жадно рассматривали его. Их лица не предвещали ничего хорошего.

– Ещё лягается, зараза, – обиженно прорычал кто-то сзади.

Доктор лихорадочно повернулся на голос. Отвратительного вида субъект с давно не бритой жёлтой, испитой физиономией потирал колено и сердито смотрел на него снизу вверх. Тут же доктор услышал, как другой голос произнёс:

– Поговори мне… Того… Подумаешь, пнули его разок! Зато у нас… Того… Есть теперь целый настоящий доктор!

Доктор Легг опять обернулся на голос: человек в синем бархатном жюстокоре, по виду – сущий громила, стоял и умильно смотрел на него маленькими, налитыми кровью глазками.

– Где я? Что происходит, чёрт побери? – сердито выговорил доктор Легг, он уже понял, что его похитили, был зол, ему было смутно и обидно, а ещё он не ожидал для себя ничего хорошего.

– Ты на борту «Пенителя морей», – ответил громила и добавил сладострастно: – Доктор!

Видимо, слово «доктор» доставляло громиле страшное удовольствие, толстые губы его лоснились в улыбке, он только что не светился от радости.

– Надо вылечить нашего капитана, доктор. Его это… Того… Поранили в шею, – сказал громила, машинально вытирая вспотевшие от мыслительного усилия ладони о полочки своего жюстокора. – Он не ест, и, даже того… Не пьёт даже, во!.. А пуля из шеи… Того… Никак не выходит. Сам капитан Барранкилья! Слыхал?

– Хм, – промычал доктор, он опустил глаза и стал растирать себе затёкшие руки.

Тут он услышал продолжение.

– Прежний наш доктор. Того… Запросил слишком большую долю. И мы его это… Того, – сказал громила.

Доктор ошарашенно глянул на него: глаза громилы остекленели, во взгляде не осталось ничего разумного, даже ничего человеческого не осталось, и он улыбался.

– Поаккуратнее надо с учёными людьми! – пробормотал доктор Легг, его лицо от возмущения охватило огнём.

Но он уже понял, что убивать его пока не собираются, и велел строгим голосом отвести себя к пациенту.

По заплёванной, замусоренной палубе доктора отвели в каюту капитана Барранкилья. Там было сумрачно, пахло устоявшимся запахом рома, давно не стиранным бельём и свежей кровью. У доктора от этой вони перехватило дыхание.

– Я ничего здесь не вижу! – сердито выпалил он. – Давайте выйдем на палубу!

Доктора повели опять на палубу. Следом за ним, под руки, вывели капитана и посадили в моментально подставленное кресло. Это был невысокий, грузный человек с перекошенным, неясным лицом, в пёстрой, но богатой одежде. Доктор осторожно размотал окровавленные тряпки, которыми была укутана шея пациента.

Скоро доктору стало понятно, что капитан Барранкилья ранен в горло, причём пуля застряла где-то в гортани, и что к пуле никак не подобраться. Во время осмотра капитан придушенно, со свистом дышал, судорожно зажмурив глаза.

Доктор Легг с тоской посмотрел вокруг: его теснили какие-то гнусные рожи, и эти рожи напряжённо следили за его действиями… «Пристрелят меня здесь», – обречённо подумал он и попросил пациента поднять руки. Капитан Барранкилья открыл глаза, – в них читался дикий, животный ужас, – и широко расставил руки с толстыми короткими пальцами, не переставая глядеть на доктора с мученическим и затравленным выражением, с каким кролик, наверное, смотрит на удава в последние минуты своей жизни.