— Ничего, нормально, — тихо проговорил я.

— А голова-то почему перебинтована?

— Ударился, когда падал…

— Ну как, не очень болит?

— Больно, заморозка, видно, отходит. Крови много потерял…

— Ничего, самое главное — жив остался. А остальное заживет! — подбодрил меня Костя. — Я тут кое-что поесть тебе принес. Скоро ребята приедут.

— Врач недавно приходил, смотрел, говорит, очень большая потеря крови.

— Ладно, не расстраивайся, братан! — сказал Толик. — Все будет нормально! Если нужно, и кровь добудем!

Дверь в палату открылась, и паренек, стоявший возле лифта, заглянул внутрь и встревоженным голосом проговорил:

— Анатолий Михайлович, извините, пожалуйста… менты идут!

— Ладно, извините, я пошел, — сказал Толик и исчез.

Не прошло и двух минут, как в палату вошел мужчина в белом халате, а за ним я увидел двух милиционеров, на которых поверх формы также были надеты белые халаты.

— Здравствуйте! — сказал мужчина.

Допрос

Мужчине на вид было около тридцати пяти лет, он был худощавый, в пиджаке и в галстуке. Рубашка серого цвета. Он подошел к койке и сел на стул рядом с мной. Два милиционера остались возле входа.

— Я следователь районной прокуратуры Маляров, — представился он. — А это оперативные работники из районного отделения милиции.

— Кривошеев Сергей Михайлович, — уточнил он, раскрывая папку с бумагами. — По факту вашего ранения возбуждено уголовное дело.

— Я претензий никаких не имею, — еле слышно проговорил я, — никакого дела заводить не надо. Вероятно, кто-то меня с кем-то перепутал…

— Здесь уже не вам решать, — строго оборвал меня следователь, — возбуждать дело или нет. Кому, как не вам, знать, что любое огнестрельное ранение ведет к возбуждению уголовного дела, независимо от того, хотите вы этого или нет. Даже если при этом вы уже договорились с врачами, — поддел меня следователь. — Поэтому я должен задать вам несколько вопросов.

Арест

Дневник не писал несколько дней, не было возможности.

Сначала к нам в бригаду пришли новые ребята — Валентин, Воробей и Макс. Однажды мы поехали на разборку с конкурентами, и там все началось. Мы были у входа в кафе.

— Всем стоять! Милиция! — раздались крики. На нас летел милицейский «газик» с синим проблесковым маячком. Через минуту мы с Воробьем были схвачены милиционерами. Ребята же, выскочив из кафе через черный ход, скрылись.

На асфальте осталось три трупа — Макс, его напарник и Шест…

Меня и Воробья отвезли в отделение милиции.

Допрос начался с избиения. Нас развели по отдельным кабинетам, и меня почти сразу потащили в «пресс-хату». Там меня подвесили к потолку на резиновом жгуте за руки и стали бить. В основном били по ногам.

Все это делали оперативники. Потом появился следователь. Он пытался снимать показания — признавайтесь, кто и что. Но я стоял на своем: ничего не знаю. Затем снова появлялись оперативники, и все начиналось сначала…

Четыре милиционера, жестокое избиение. Следователь, допрос.

— Ну что? Готовы давать показания? Кто такой этот длинный парень по кличке Шест? И как найти Костю, Толика?

Теперь мне стало ясно, что Воробьев раскололся, иначе откуда бы милиционеры знали кличку Шест, Костю и Толика?

Почти под утро меня бросили в холодную одиночку. Я лежал там на полу, безо всякого матраса. Бока болели. Наутро снова подняли, завели в какой-то кабинет. Там сидел весь побитый Воробьев. Он трясся от страха. Когда нас оставили одних, то Воробей, плача от обиды, сказал мне:

— Ты знаешь, что они со мной делали? Они меня так жестоко били! Я не могу больше это выдерживать!

Но я поднес палец к губам, показывая, что не нужно ничего говорить, что нас специально оставили вдвоем, чтобы подслушивать разговоры. У меня не было никакого сомнения, что нас записывают на видео или прослушивают. Видно было, что Воробьев сломался. Кто такой Воробьев? Он же коммерсант, он не боец.

Наконец дверь в кабинет открылась, и появились два оперативника.

— Ну что, ребята, не будете говорить правду про вашу бригаду, где она находится, как нам ее задержать?

Я сразу покачал головой.

— Я никого не знаю, первый раз о бригаде слышу.

— А ты? — обратились оперативники к Воробьеву. — Ты будешь говорить?

Тот, посмотрев на меня, тоже покачал головой.

— Ну, как хотите. Вы сами это выбрали. В общем, так, ребята, вы сами себе приговор подписали!

— Вы не смеете нас задерживать! — заговорил я. — Мы же ничего не делали! Мы только были свидетелями! Мы хотели зайти в кафе, тут навстречу выходит человек, тот самый, которого потом убили, как вы говорили, Макс…

— Ладно, посиди в камере, подумай…

Допрос

Я сел на стул напротив человека в гражданском. Он заполнял какие-то бланки. Вверху я увидел заголовок «Протокол допроса».

— Я следователь, капитан Левашов, из следственного отдела ГУВД, — представился молодой человек. — А это Михаил Уваров, оперативник из уголовного розыска, — показал он на своего товарища.

— За что меня задержали? — спросил я.

— Вас задержали, и вы обвиняетесь в незаконном хранении оружия, которое было найдено в машине.

— Ну и что из этого? — сказал я.

— Так, давайте все по порядку, — оборвал капитан. — Сейчас мы вас допросим, и вы будете отвечать на те вопросы, которые я буду вам задавать.

Дальше все пошло по отработанному плану: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства, профессия и так далее. Все это вносилось в протокол. Наконец следователь подошел к самому главному:

— Как вы можете объяснить тот факт, что оружие оказалось в машине?

Я рассказал свою версию, что я подвозил пассажира.

— Ничего противозаконного в этом нет, — подчеркнул я. — Я купил машину на авторынке, но что в багажнике было оружие, я не знал. Полагаю, что моих отпечатков на пистолете нет. Так что у вас нет никаких оснований меня задерживать.

— Это не совсем так, — сказал капитан, улыбнувшись. — Это по вашей версии у нас нет оснований. А по нашей — стопроцентные основания для задержания есть, так как господин Розов, которого, как вы сказали, подвозили, показал, что это оружие принадлежит именно вам.

Такой поворот событий был неожиданным для меня.

«Неужели они нашли коммерсанта и он показал на меня? — подумал я. — Но это же и в самом деле не мое оружие! Может, они меня на пушку берут?»