Начав испытания с говядины из той самой мясной лавки, он постепенно перешел на туши целиком. Тиль понял, что недостаточно просто закачать раствор в сосуды — надо погрузить в него все тело, причем на достаточно долгое время, чтобы оно пропиталось снаружи и изнутри. Тогда ткани оставались сохранными, не теряли упругость и цвет, и их не надо было замораживать. Что немаловажно, в них отсутствовали бактерии, грибки или другие патогены. Понадобилось тридцать лет и более тысячи трупов, чтобы получить формулу, которая его, наконец, удовлетворила и которая позволяла сохранять тело на весь период подробного препарирования. Его последний, самый лучший, раствор был практически стерильным, практически бесцветным и почти без запаха. Он удовлетворял всем требованиям и недорого стоил в производстве.

Девиз, которым руководствовался Вальтер Тиль — «соглашаться только на лучшее», — его заразительный оптимизм и несгибаемый дух — все отразилось в его решимости внести свой вклад в выбранную науку. Свой метод он не запатентовал — к большому, как мне думается, сожалению его университета. Так проявилась его щедрость и твердая убежденность в необходимости сотрудничества в науке. Тиль опубликовал свое открытие, подарив его всему миру, поскольку считал, что научные достижения должны быть известны всем, а не использоваться для получения выгоды и не становиться конкурентным преимуществом одного учебного заведения перед остальными. Его этика во многом соответствовала нашей.

Все это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Однако иногда бывает очень полезно самим немного поучиться. Кто-то до вас уже мог все открыть, а вам остается только приспособить его находку к своим требованиям и развить дальше — как мы сделали с гипотезой Тамассии об идентификации по венозному рисунку. Не всем обязательно быть гениями — науке нужны и те, кто применит их открытия на практике. Главное здесь не приписывать себе идеи, которые вам не принадлежат.

Я отправила двоих наших сотрудников, Роджера и Руза, в Грац, чтобы они подробнее ознакомились с техникой Тиля. Они вернулись в полном восторге от возможностей, которые она открывала. Оба твердили о фантастической упругости трупов, длительности хранения, отсутствии — наконец-то! — запаха формалина, которым провоняли все британские анатомические театры, и устойчивости бальзамирующей жидкости к формированию культур бактерий, плесени и грибка. По их словам, она была безупречна, и даже стоила не дороже, чем формалин. Была разве что одна маленькая… прямо-таки крошечная загвоздка. Для ее применения требовалось совершенно другое оборудование, чем у нас, а это означало серьезные расходы: именно те, на которые университеты не хотят идти ради анатомии, которую считают мертвой — ну, или умирающей.

Надо было срочно что-то придумать. Для начала мы убедили сэра Алана Лэнгландса, ректора нашего университета, выделить небольшую сумму, около 3000 фунтов, на исследования и разработки, чтобы собрать собственную «доказательную базу». Мы решили испытать технику бальзамирования по Тилю на двух трупах, мужском и женском, которых в своем кругу окрестили Генри и Флорой (интересно, почему я всегда называю мужские трупы этим именем? Наверное, из-за Анатомии Грея, которая сидит у меня в спинном мозгу). Поскольку необходимого оборудования у нас не было, для испытаний нам предстояло самим его соорудить. Будучи представительницей поколения, прилипавшего к телеэкранам, когда там показывали «Синего Питера» и «Папашину армию», я с гордостью заявляю, что могу построить практически что угодно из пустых пластиковых бутылок, картонных трубочек от туалетной бумаги и клейкой ленты. Чего мы не могли сделать сами, то выпрашивали и занимали у других (но не воровали, упаси бог!).

Мы отыскали гигантский старый аквариум, выброшенный из старого корпуса зоологического факультета, и превратили его в погружную емкость, где могло поместиться, лежа на боку, два наших трупа. Натащили в лабораторию трубок и шлангов. Сделали крышки из старых дверей. Освежили свои познания в области базовой химии. Пришлось, между прочим, оправдываться перед местной полицией: мол, соли нам нужны вовсе не для самодельных взрывных устройств — мы просто будем замачивать в них мертвецов.

Генри первый испытал на себе бальзамирование по Тилю. Мы аккуратно закачали жидкость ему в вену в области паха и через маленький разрез на макушке, где находятся венозные синусы, выводящие кровь из мозга. Весь процесс занял не более часа. Дальше мы погрузили его в емкость, где через несколько дней к нему присоединилась Флора. Им предстояло там пролежать два месяца. Мы ежедневно их проверяли и переворачивали, чтобы жидкость распределялась равномерно. Мы отслеживали любые признаки разложения или вздутия, но никаких тревожных сигналов не замечали. Зато всякий раз, переворачивая их, мы обращали внимание на то, что они по-прежнему упругие и их трудно ухватить — как мокрую рыбу в бочонке. Это был отличный знак.

Постепенно розовый цвет кожи побледнел, а мертвые клетки с ее поверхности отпали, равно как волосы и ногти. Удивительно, но кожа немного натянулась, морщины стали разглаживаться, и Генри с Флорой выглядели теперь заметно моложе. К сожалению, не могу сказать, что мы наткнулись на эликсир молодости — наши химикаты слишком опасны, да и лежать в аквариуме целых два месяца может быть слегка неудобно. Пролетала неделя за неделей, а у нас все шло как по маслу. Правда, мы все равно держали пальцы крестом.

Мы написали всем хирургам в Данди и Тейсайде, приглашая их опробовать разные хирургические процедуры на трупах, бальзамированных по Тилю, и заполнить оценочные формы — что получилось, а что нет, с их точки зрения. Все они согласились уделить нам время и высказать свое мнение. Роджер и Руз составляли планы операций, словно готовились к военной кампании, следя за тем, чтобы наименее инвазивные выполнялись первыми, а высоко инвазивные потом — так Генри и Флора максимально послужили бы науке. Все хирурги сообщили, что ткани, бальзамированные по Тилю, по качеству значительно выше бальзамированных в формалине, и с ними гораздо приятнее работать, чем со свежезамороженными, а преимущества в точности те же. С их точки зрения единственная разница между трупом по Тилю и живым пациентом состояла в том, что труп был холодный и у него не прощупывался пульс. Похоже, это был намек.

Хотя мы мало что могли сделать, чтобы поднять температуру у трупа, пульс, хотя бы на время практических занятий, имитировать у нас получилось. Если зажать один участок артериальной системы, залить туда жидкость той же консистенции, что и кровь, и подключить к насосу, у трупа появится кровоток и, соответственно, пульс. Далее можно имитировать кровотечение и поставить таймер, чтобы отсчитывать секунды, которые у хирурга будут в реальной ситуации, прежде чем пациент умрет. Так студент получает потрясающий опыт, имеющий прямое и непосредственное значение для выживания пациента и совершенствования профессиональных навыков, особенно в экстренной хирургии, где время решает все. Мы также обнаружили, что можем подключать трупы к аппарату искусственного дыхания и имитировать вдох и выдох. «Операция» при этом выглядит максимально реалистично, но, должна признать, что даже я немного нервничала при виде трупа, который вдруг «задышал».

Мы добились безусловного успеха. Вальтеру Тилю, к тому времени уже весьма пожилому, мы написали письмо, чтобы сообщить, что повторили его фантастические достижения. И снова мы не создали ничего нового: просто просмотрели старые записи и подхватили их нить. Меня пригласили на собрание руководства университета, чтобы отчитаться о результатах испытаний. Все единогласно высказались за полный переход на технику Тиля, как только это станет технически возможно. Полумеры нас бы не удовлетворили: университету Данди предстояло стать первым и единственным в Великобритании, где анатомический факультет работал исключительно с телами, бальзамированными по Тилю. Это означало — лидером в своей области.