— А с людьми, что будет. С простыми, магией не отмеченными.

— Ничего с ними не будет. Поля пусть сеют, животных разводят. Что ещё с ними может случиться?!

— Вам какая от них выгода? — ну. не верила я в такое благородство.

Он хитро по-мальчишечьи улыбнулся.

— Невесты, Томма. Так уж природа и Боги постарались, что у Древних рождаются в основном сыновья. Девочку может подарить своему супругу только очень сильная сияющая. У Итана две дочурки и сын. Это такое счастье, когда они появились на свет. Им только пять, а уже женихи в ряд становятся. Древние остро реагируют на сияющих, а вот Иным — это неважно, окажись ты пустой, я все равно захотел бы тебя. Поэтому простых людей мы бережём, они дарят нам самое ценное — наших избранных.

Отвернувшись, я осмысливала всё им сказанное. Иные, да и, вообще, северяне предстали совсем в ином свете. Никакого благородства: просто им нужны люди.

Всё, что важно — бережём, всё, что мешает — уничтожаем.

И ещё непонятно, кто лучше — варды или князья. Для простого люда, наверное, все же варды. Но и тут подвох наверняка есть.

— А если я была бы замужем? — тихо спросила и затаила дыхание.

— Мгновенно стала бы вдовой, — резко ответил он.

— А моё мнение? — продолжила я расспросы.

— Не интересует! Ты принадлежишь мне, если на моём пути встал другой, я бы его устранил.

— А если у меня были дети, если бы я любила, — мой голос дрогнул.

— Не имеет значения, — устало выдохнул Вульфрик. — Хватит задавать дурные вопросы, подойди ко мне.

Эта просьба больше походила на приказ, но я подчинилась. Сделав пару шагов, оказалась в его объятьях.

— Счастливая женщина, Томма, никогда не понравится Иному: её сердце будет глухо и в унисон оно биться не начнёт. Другое дело, когда брак вынужденный, когда женщина страдает. Не делай нас монстрами, мечта моя. Мы просто не в состоянии причинить нашим женщинам боль.

— Ты плохо обращался со мной, — напомнила я ему том, как неуважительно он себя вёл.

— Я был обижен в лучших чувствах, женщина, — рассмеялся он.

— А сейчас?

— А сейчас я понял, что был неправ и готов загладить перед тобой свою вину.

Поморщившись, я села на его колени. Положив голову на мужское плечо, задумалась. Хотелось чего-нибудь у него попросить, но на ум ничего не приходило.

— Чего притихла?

— Обдумываю открывшиеся перспективы? — пафосно заявила я.

— Обдумывай, хорошая моя. Это правильно.

— Это так сложно, слишком резко, призналась я. — Твоё появление внезапно, словно обухом по голове приложили.

Вульфрик прижал меня к себе сильнее и поцеловал в волосы. Такой простой жест, но сколько в нём скрытой нежности.

— Ты хоть что-то чувствуешь ко мне? — тихо спросил он.

— Да, — выдохнула я и коснулась губами его шеи.

— Любовь, симпатия, влечение? — голос моего мужчины стал настойчивее.

— Я не знаю, — честно ответила и прислушалась к себе. Что чувствую к нему?

Улыбка невольно коснулась моих губ. Скользнув руками по его плечам, обняла за шею, зарывшись пятерней в густые собранные волосы.

— Наверное, это можно назвать влюблённостью, — шепнула я, — но боюсь, что очень скоро она перерастёт в нечто большее.

— Это хороший ответ, — положив руку на мой затылок, Вульфрик поднял мою голову, — Но мне этого мало. Я хочу слышать, что ты любишь только меня.

Подавшись вперед, он жадно впился в мои губы, сминая их. Расслабившись, я поддалась его напору. Язык, скользнувший в мои уста, приласкал нёбо. Рвано выдохнув, поняла, что ощущаю его вкус: сладковатый с примесью горчинки.

— Может, всё же в баню пойдёте, а то не все тут такие счастливые да женатые, — недовольный голос вард Сая неожиданным уже не показался.

— Авы живете все вместе? Или у каждого свой дом? — тихо на выдохе спросила я, когда Вульфрик отстранился.

— Есть общий дом, — недовольно рыкнул мой вард. — Но я построю для нас собственный и обнесу его высоким забором, чтобы особо непонятливые и навязчивые личности не припёрлись в самый неподходящий момент.

Сай состряпал недоуменное выражение лица. Будто, вообще, не понял, о чём тут толкуют.

— Я вам пришёл сообщить, что баня свободна. Что там уютно, тепло и уединённо, а вы рычите на такого хорошего меня.

Засмеявшись, я уткнулась в плечо своего мужа.

— Пошли, мечта моя, куда нас послали. Там и, правда, куда спокойнее.

Баня мне понравилась. Я и забыла, какое это удовольствие. Сидя в парилке, буквально ощущала себя заново родившейся, а уж когда Вульфрик с милой улыбочкой взялся за веничек…

..ух, вот это удовольствие.

Дни потекли незаметно один за другим. Вульфрик часто отлучался: можно сказать, дома он был только в позднее время. Деревня разрасталась на глазах и уже вышла за те пределы, что были до прихода северян. Люди обживались: по улицам бегали малочисленные детишки и счастливо грызли баранки. Создавалось впечатление, что и не было голода и тех бед, что выпали на нашу долю.

Я тоже нашла себе применение. На мои худенькие плечи возложили обязанность следить за тем, чтобы каждая семья получала свой хлеб и мясо. С раннего утра я шла к складским помещениям, где хранилось продовольствие, помогала грузить повозку снедью. А после мы объезжали все дома и вручали в руки женщинам тканевой мешок, в котором находился хлеб, мясо копчёное, крупы, а иногда и мука.

Отдельно выдавали сырое мясо. Северяне строго-настрого запретили мужикам соваться в лес и охотиться, так что разделанные туши нам доставляли обозами из-за туманной стены.

Все были рады такому положению.

Потихоньку меня стали называть вартеса. Хотя такое обращение слегка коробило.

Не привыкла я к почестям да поклонам. А вот Эмбер, казалось, вжилась в свою роль полностью. Она практически всегда сопровождала меня, совала свой нос в людские огороды. Ругалась, если там чего не так росло. И в последние дни всё трындела о том, что нам не хватает больших теплиц.

Такое заявление вызвало у меня недоумение.

Я, вообще, плохо представляла. что это за зверь такой — теплица. Но после того как мне с высокомерным видом вручили книгу и ткнули в картинку. я начала понимать, что к чему.

Вард Сай посмеивался с нас, но не зло. Я всё чаще ловила его задумчивый взгляд на сестре. Казалось, он неосознанно следил за ней. Наблюдал. Порой просто ходил следом или сидел на кухне возле печи, в то время как сестрёнка кашеварила. Такое внимание было странным. Вульфрик тоже это заметил, но молчал и мне рот прикрыл. Довод его был простой — взрослые люди сами разберутся.