Нэйсмит улыбнулся и, не торопясь, зашагал через лужайку к улице. Там он остановился, прочитал название — Эвелин-роуд — и медленно прошел мимо дома, запомнив его номер.

Теперь можно было возвращаться. Он получил все, что хотел.

Харленд открыл шкафчик и извлек целую стопку DVD-дисков с ненарушенной заводской полиэтиленовой упаковкой. За последние дни он, похоже, накупил слишком много видео и смотреть его не успевал. Рассеянно проглядывая названия, инспектор пытался сообразить, какой фильм более отвечает его нынешнему состоянию или лучше способен поднять настроение. В конце концов он выбрал диск, сунул его в проигрыватель и уселся перед телевизором, готовый отрешиться от окружающего мира.

Когда раздалась трель мобильника, Харленд не сразу вспомнил, где его оставил. Поставив фильм на паузу, он проследовал на звук на кухню. Мелодия доносилась из внутреннего карман пиджака, небрежно брошенного на спинку стула. Харленд вытащил телефон и быстро произнес:

— Алло!

— Грэхем? — раздался в трубке голос сержанта Менделя.

— Добрый вечер, — улыбнулся Харленд. — Как жизнь в полицейском участке?

— Стабильно, — хмыкнул Мендель. — Ты дома?

— Да.

— Не против, если я зайду?

— Забегай, конечно, если хочешь. — Харленд находился в недоумении, ибо Мендель не имел привычки его навещать. — Адрес помнишь?

— Я припарковался напротив. Ставь чайник.

Они сидели в гостиной. Мендель придвинулся к кофейному столику, поставил кружку и взял коробочку из-под DVD-диска.

— Нравится мне этот фильм, — одобрительно покивал сержант. — Особенно неожиданный поворот в концовке, когда выясняется, что тот калека на самом деле и есть главный злодей.

— Спасибо, — с кислой миной произнес Харленд. — Теперь хоть не буду мучиться до самого конца в неведении.

— Заходи еще, — довольно ухмыльнулся Мендель.

Он с комфортом развалился в кресле и оглядел комнату, на автомате примечая все детали, запоминая мельчайшие подробности, — дурная полицейская привычка, присущая им обоим.

— Так что же привело тебя в эту часть города? — поинтересовался Харленд. — Общение с таким известным нарушителем спокойствия, как я, может пагубно сказаться на твоей карьере.

— Не говори глупостей, — упрекнул товарища сержант. — Сейчас там все уже относительно успокоилось. Собственно говоря, сорока принесла на хвосте новость, что на следующей неделе ты возвращаешься в строй.

— Ты уверен?

Мендель широко развел в стороны руки:

— Но это разумное решение. Лейтона переводят, Поуп с Джексоном подхватывают его расследование того случая в Ширхэмптоне. Таким образом, у нас получается реальный дефицит кадров. — Он помолчал и потом прибавил: — Хотя должен заметить, что без Поупа мы бы как-нибудь и сами справились.

Харленд наклонился над столом и сложил руки перед лицом.

— То есть я нужен для того, чтобы заткнуть образовавшиеся дыры, — произнес он задумчиво.

Мендель смерил шефа неодобрительным взглядом и многозначительно сказал:

— Если бы я знал, что ты с таким энтузиазмом воспримешь это известие, я бы заглянул пораньше.

— Прошу прощения. Ты прав. — Харленд примирительно поднял руку. — Здорово будет вернуться к работе. Это главное.

Мендель кивнул:

— Завтра тебе, возможно, позвонят. Постарайся сделать вид, что удивлен, хорошо?

— Обязательно, — рассмеялся инспектор. Он потянулся за пультом и выключил телевизор, после чего внимательно взглянул на коллегу. — Ты заехал только затем, чтобы сообщить эту новость?

— По крайней мере, не для того, чтобы попить твоего чаю. — Мендель скорчил гримасу и отставил чашку. — Неудивительно, что сам ты пьешь кофе.

Харленд посмотрел на приятеля и медленно кивнул:

— Я ценю твою заботу. Ты ведь не был здесь целую вечность.

Повисло неловкое молчание — оба вспомнили тот, последний, раз, вскоре после трагической гибели Элис. Наконец Мендель нарушил тишину:

— Ну и чем ты занимался?

Харленд хотел ответить быстро, без раздумий, начал было говорить, но обнаружил вдруг, что не может подобрать слов. Он промычал что-то нечленораздельное и отвел взгляд.

— Грэхем, с тобой все в порядке? — спросил обеспокоенный Мендель.

— Да. — Сержант застал его своим вопросом врасплох. Харленд как раз думал о покойной супруге, но быстро взял себя в руки и заговорил — неуверенно, обдумывая каждое слово и фразу: — Я просто не привык иметь столько свободного времени… не привык столько находиться дома. Это мой первый настоящий отпуск, с тех пор как Элис…

Он все же смог произнести вслух ее имя. Это было хорошо.

— Должно быть, это нелегко. — Мендель понимающе кивнул. — Но ты же не сидишь без дела?

— Конечно, у меня тут разные дела, ты понимаешь… — Харленд умолк и горестно опустил голову. — Ходил на кладбище, первый раз за долгое время. Много думал…

И опять он не смог вымолвить ни слова, но сержант пришел на помощь.

— До сих пор не понимаю, как тебе удалось завоевать такую девушку, — задумчиво произнес он, разглядывая кружку.

— Что? — Харленд встрепенулся и уставился на приятеля.

— Понимаешь, — так же неспешно продолжил Мендель, — Элис была слишком хороша для такого типа, как ты. Я сразу об этом подумал, едва только ее увидел.

— Большое тебе спасибо. — Инспектор криво усмехнулся.

Мендель оторвался от изучения кружки:

— Признайся — тебе повезло.

Харленд кивнул, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Только сейчас я себя везунчиком назвать не могу, — буркнул он, уставившись в пол.

— Как ты можешь так говорить? — Мендель неодобрительно взглянул на него. — Как вообще можно произносить такие вещи?

Харленда словно ударило током. Он вскинул голову. Разве не понятно, как он сейчас страдает? Какую испытывает боль от утраты супруги?

— Может быть, ты хотел бы вообще никогда с ней не встречаться? — продолжал наседать Мендель. — Думаешь, так было бы лучше?

Харленд долго смотрел в глаза приятелю, потом тихо покачал головой и сказал одно только слово:

— Нет.

— Я уж надеюсь, — вздохнул сержант. — Должен сказать тебе, Грэхем: ты чертовски умный парень, но порой говоришь такие глупости.

Они заказали по телефону пиццу и досмотрели фильм до конца. Мендель согласился перед уходом выпить еще одну кружку чая, но настоял на том, чтобы приготовить напиток самому.