Однако именно это и произошло, сознательно или в результате неловкого маневра, и маленькая «Алуэтт» судорожно вздрогнула, вдребезги разбивая свои лопасти о раскосы лыж под брюхом «Белла», после чего, потеряв равновесие, закружилась, догоняя собственный хвост, и, получив вращательный момент, устремилась по нисходящей спирали навстречу смерти.

Имам закричал, увидев, как широко разверзлась пасть преисподней. Взрыв получился жарким, очень жарким.

– Перестань говорить, – отрезал Рей. – У тебя продырявлены оба легких, ты истекаешь кровью, и я попробую остановить кровотечение. Расслабься, думай о чем-нибудь приятном, скоро сюда подоспеют врачи.

Эндрю рассмеялся.

– Не шути, – объяснил он. – Я ввязался в это не ради денег или девчонок, а ради славы. Завтра я стану самым знаменитым человеком на земле, а твое имя никто никогда не вспомнит. Так что на будущий раз: всегда выбирай роль сверхзлодея. Герои остались в прошлом.

Парень снова рассмеялся, затем поморщился от боли. Рей сорвал с его шеи арабский платок и попытался преградить путь ручейкам крови, вытекающим из трех отверстий, оставленных девятимиллиметровыми пулями. Он быстро понял, что это в принципе бесполезно, и несмотря на обстоятельства, ощутил ту подавленность, которая всегда захлестывала его при виде человека, который безнадежно истекал кровью, издавая отвратительные звуки и корчась, и вскоре затихал навсегда.

– Ты можешь подумать…

– Я сказал тебе заткнуться, – оборвал его Рей. – Ну где же эти чертовы врачи? Тебе нужно переливание крови, хирургические зажимы и коагулянты, и быстро. Черт побери, где же они?

Заглянув умирающему парню в глаза, он увидел в них веселье. Да, нужно было отдать ему должное: никакого раскаяния и жалобного нытья. Эндрю Никс оставался самим собой до самого конца.

– Не сдавайся, – сказал Рей. – Ты сможешь продержаться на одной силе воли. Сосредоточься. Не позволяй себе умереть. Борись, черт бы тебя побрал, медики будут здесь…

– Все это не имеет значения, – остановил его Эндрю. – Завтра моя игра разойдется по компьютерам и игровым приставкам всего мира. И теперь это уже нельзя остановить.

Рей прижал туго свернутый платок к ране, откуда вытекало больше всего крови. Какое-то мгновение ему казалось, что кровотечение несколько утихло, однако человеческое сердце является настолько мощным гидравлическим насосом, а парень получил такие критические ранения, что кровь просто нашла другое выходное отверстие, и алые ручейки из двух других ран усилились.

Затем – жуткий грохот разорвал воздух, и за ним тотчас же последовала мегавспышка света и раскаленного жара. Пламя вытянуло из зрительного зала воздух, образуя вакуум, потом огонь погас и кислород снова стал доступен. Прикрывая Эндрю собственным телом, Рей жадно вдохнул живящую прохладу и, обернувшись, увидел, что в дальнем конце кинозала крыша прогнулась под ударом пылающей машины, вертолета. Стекло кабины покрылось частой паутиной трещин, лопасти несущего винта погнуты, сорваны, расплавлены, а в креслах два неподвижных тела, безучастных к лижущим их языкам пламени.

Огонь сожрал эмблему POP на борту, скручивая краску в завитки так, как это происходит со словом «Розовый бутон» в кульминационном моменте фильма «Гражданин Кейн».

– Проклятье, – пробормотал Эндрю. – Этого не должно было случиться!

И тут в зал ворвались сотрудники ФБР, кто-то схватил Рея и вытащил его из зала, а медики столпились вокруг Эндрю, оказывая ему запоздалую помощь, от которой теперь уже все равно не было никакого толку.

– Как вы догадались? Как вы догадались? – настойчиво крикнул Рею в ухо человек в каске и очках ночного видения.

– Я не понимаю…

– В каком кинозале? – не унимался федерал. – Он ведь мог быть в любом.

Мимо спешили другие спецназовцы и медики. Рей указал вверх.

Афиша пятого кинозала гласила:

«Кинематографическое общество

Миннеаполиса представляет

Только один вечер

Хит восьмидесятых

«Крепкий орешек»

Задай им жару, твою мать!»

Наконец кто-то прикрыл мертвого Санта-Клауса простыней.

Мистер Ренфроу понял: ключом к победе является агрессия.

– Так, отлично, – сказал он. – Я говорю от имени полковника. Никто из офицеров не имеет права общаться напрямую с представителями средств массовой информации. Все контакты с прессой только после согласования со штабом. Повторяю, любые контакты с прессой только через штаб полковника Обобы. А теперь быстро доставьте сюда майора Джефферсона.

– Прошу прощения, кто вы такой? – вмешался Кент. – Полагаю, именно я должен обеспечить доступ средств массовой информации к действиям ФБР в данном эпизоде.

– Нет, специальный агент Кемп. Эту операцию осуществила полиция штата Миннесота. Я от имени полковника займусь связями с общественностью. Мне достаточно снять трубку вот этого телефона, и меньше чем через три минуты у меня будет постановление суда, затыкающее вам рот. Если не верите, я докажу вам это на деле.

Затем к мистеру Ренфроу в штабной полицейский автобус доставили майора Джефферсона, официального героя последних событий. Попросив всех покинуть автобус, Ренфроу обратился к майору.

– Поздравляю, – начал он. – А теперь перейдем к делу. Вот что я вам предлагаю. Нам с вами известно, что полковник Обоба сегодня не слишком отличился. Поэтому я дам вам то, что вы хотите. Я уберу его отсюда ко всем чертям. Впрочем, Обоба и не собирался здесь долго задерживаться. Так что это только ускорит события.

– Сэр, я…

– Помолчите. У меня нет времени на пререкания. Я говорю от лица канцелярии полковника. Вот реальность. Средства массовой информации его обожают. Они жаждут приписать ему успех этой блистательной операции. Следовательно, мы дадим им то, что они хотят. Полковник предложил идею тайной подготовки штурма, и вы ее осуществили. Его план оказался блестящим. Полковник перехитрил этого юнца-психопата и его сомалийских боевиков. Вот сюжет вкратце, понятно?

– Да он же застыл, как леденец на палочке! – взорвался Джефферсон. – Если бы снайпер на крыше и какой-то морпех внутри не уменьшили силы боевиков наполовину, а какой-то компьютерный гений из Вашингтона не обскакал эту шпану и не открыл входные двери, вы бы сейчас имели на руках тысячу убитых заложников!

– Полковник предложил блестящий план. Если вы попытаетесь изложить средствам массовой информации другое повествование, они вас уничтожат, и ничего хорошего из этого не выйдет. Я даже скажу вам наперед, каким будет ответный ход. Полковник настолько хорошо разбирается в людях, что понял: если поручить вам разработать план штурма, на вас будут чересчур давить вопросы самолюбия, местнических интересов, политики, былых обид и политкорректности. Поэтому он мастерски вас разыграл, и, когда настала пора действовать, у вас не осталось времени на всю эту чушь, и вы все сделали быстро, решительно, прямолинейно, максимально эффективно, в духе классического спецназа. Просто идеально. Полковник вас не обидит, он сделает так, чтобы вы заняли его место – а это большее, что можно ждать от любого руководителя. Вы просто не в состоянии постичь все тонкости этого гения.