Сход настороженно осмысливал сказанное.

– Нам вместе с Землей придется пережить великое затмение, ураганы и брожение почв. Вряд ли затем мы, ослабленные, выдержим битву. Великий лес тоже не сразу придет в себя, не найдет сил противостоять… Шаманы наших племен решили задержать встречу звезд. Мы побьемся с ними на общем камлании. Для этого необходимо как можно быстрее построить волшебную юрту с восемью входами. Если получится отдалить звездный поцелуй, воины успеют подготовиться к сражению. После этого нам только вспышку стихий превозмочь.

– Когда мы шли сюда, ваших волшебных сил недостало даже на лечение простуженных детей. Моя маленькая дочь умерла, – всхлипнула какая-то женщина.

– Прости, если можешь…. Мы – люди, и мы не всемогущи, – вздохнул шаман. – Нашу мощь подточили тяжелая дорога и борьба с Брешью, но в недрах, воде, воздухе и небе этой долины заключена особая сила. Она всех нас исцелит.

– Сумеет ли Элен победить?

Шаман развел руками и улыбнулся Сандалу:

– Может, озаренные знают?

Люди вопросительно уставились на главного жреца. Он молчал.

– У нас не хватило времени посовещаться, – пришел на помощь костоправ Абрыр. – Мы были заняты осмотром ослабших в дороге людей и животных.

– Да и прорицателей среди нас нет, – добавил жрец Эсерекх.

– Озаренные показали высоту своих врачебных умений, – кивнул шаман. – Мы не сомневаемся, что благодаря их светлым молитвам к людям приблизится вера в победу… Но мне бы хотелось знать: согласен ли сход на строительство юрты для камлания?

– Согласны! – гаркнул второй ряд.

– Нашим древним оберегам нужна починка. Неплохо бы и новые к камланию выковать. Есть ли здесь кузнец высшего уровня?

– А как же! – гордо сказал Тимир. – Несите в кузню своих идолов, мой сын починит!

– Вопрос о кузнечном мастерстве не меньше касается воинов, – заявил багалык Бэргэн. – Обученный ботур способен уложить вокруг себя горы врагов, но участь его зависит не только от воинского умения. Если на мече ратника имеется хоть одна зазубрина, а в броне – прорешка, эти вроде бы безделицы могут решить судьбу отдельного человека и даже исход сражения.

Тимир встряхнул заправленными за ремешок волосами:

– Наш горн всегда горит! Обсудите очередность: кому – скорее, кому – позже, и все, что нужно поправить, несите в кузню.

– Оружие для армии – все равно что когти для рыси и клыки для волка, – продолжал Бэргэн. – Но так же, как птице для полета важна нерушимость крыльев, воину для битвы требуются крепкая снасть и удобное облачение. Все самое добротное, чтобы вооружить, одеть-обуть пехоту и конницу. Это относится к работе швей, плотников, лучников и прочих умельцев.

«Не успел приехать, а уже вовсю командует, – с неприязнью подумал Сандал. – Вот в кого Модун такая властная и напористая». Бэргэн между тем предложил сосредоточить всех мастеров в одном селенье.

Тимир, помедлив, сухо обронил:

– Что ж, в Крылатой Лощине много места…

– Детям тоже бы, э-э-э, поработать, да, вот так – поработать, – старый коваль Балтысыт для пущей понятности рубанул воздух рукой.

– Нам нужно будет очень много древесного угля и руды, – пояснил молотобоец Бытык. – Дети могли бы жечь уголь, а также мыть пески в горных речках.

– Я согласен! – известил маловёсный бутуз и едва не свалился с ветки.

Взрослые засмеялись.

– Каждое поколение ведут за собой сильные люди, – победно взглянул на Сандала тонготский глава. – Не всегда они понимают друг друга, но в тяжелые времена общий дух сплачивается!

– Согласны, мы все согласны! – кричали дети. Их никто не прерывал.

– Название места, отведенного нам для житья, неприятно для слуха, – высказалась от имени беженок бойкая молодая женщина.

После недолгих споров Поле Скорби стало именоваться Селеньем Братьев-Кедров.

– Когда будет новое Посвящение, багалык? – спросила воительница, привстав на цыпочки.

Лицо Хорсуна поморщилось, выдавая досаду.

– Обговорим после схода. Пока одно могу сказать: девиц посвящать в молниеносные не будем.

Шум усилился.

– Девиц?!

– Воительница девчонок убивать учит!

– Где ж видано, чтобы девки поперед мужиков на рожон лезли?

– Эти отроковицы и тебя, слабак, за пояс заткнут, – заметили из ряда ботуров.

– Как Модун – тебя! – огрызнулись в том же ряду, и выяснилось, что в воинской среде царят разногласия.

– Пять бравых витязей можно назвать дружиной, но если к ним затесалась девица – дружина не лучше косяка стригунов, в который попала кобыла, – громыхнул отрядник Быгдай.

– Ах, любезный дядюшка Быгда-ай, – протянул девичий голосок, – то ли ты пел мне, когда намедни звал меня пострелять по мишени на поляне Братьев-Кедров?

Народ разразился хохотом и вытянул шеи, высматривая насмешницу. Самона, дочь старейшины здешних тонготов, улыбнулась с ходу так ярко и дерзко, что смех оборвался.

В тишине отчетливо послышалось скорбное бормотание старца Кытанаха:

– О, где ты, мой ясноглазый друг Мохсогол! Твой несносный сын никогда не рассказывает мне о красоте девиц, коих человеки-мужчины готовы избрать мишенью своих жгучих сердечных стрел!

Полыхнув лицом, отрядник спрятался за спинами товарищей. Раскраснелись и одинаковые лица Чиргэла и Чэбдика. Близнецы стояли бок о бок с Самоной справа и слева.

Хорсун нахмурил брови:

– Понятно, воительница, что ты обижена за всех, кому предки заповедали долю, далекую от всякого железного бряцанья, кроме стука непустого котла о столешницу. Эленцы знают, почему тебе одной было дозволено в свое время пройти Посвящение. Ты одолела испытания блестяще. Более того, оказалась даровитой наставницей. С твоими ребятами мы в скором времени, возможно, исполним песнь Элбисы. Не сомневаюсь, что они хорошо споют… Но прости, Модун, мне придется повторить старую истину: война – не женское дело. Я не хочу воодушевлять мысль противника о нашей слабости появлением девушек на поле битвы. Пусть враг не думает, будто у нас не хватает ботуров. Цель воина – истребление врага. Как бы подвиг ни возвеличивал эту цель, она груба, страшна и глубоко противоречит женскому естеству. Я не пойду на то, чтобы в победу, если Илбис будет к нам благосклонен и даст нам ее одержать, влилась девичья кровь. Я не допущу, чтобы навек замкнулись ключи чрев, которые еще не выполнили своей женской цели – продолжения жизни. А если мы потерпим поражение… Что ж, в юртах врагов тоже есть левая половина.

Не мастер выступлений, как и Силис прежде, Хорсун выдохся.

Сандал впервые ощутил созвучие своих мыслей с его словами. В уме быстро вызрела емкая, достойная ушей схода речь. Жрец торопился поддержать Хорсуна, пока не начала прекословить острая на язык Модун, и уже чуть выдвинулся вперед… В памяти почему-то всплыли слова верховного Ньики: «Не разбрасывай истин перед теми, кто знает правду жизни не хуже тебя».