Эхо было страшно представить себе смерть здесь, в лесу, в полном одиночестве. Но вообще-то смерть страшна везде. И, в конце концов, при этом каждый остается в одиночестве. Он отогнал от себя неприятные мысли и побежал дальше по дорожке. Ужаска действительно поступила слишком легкомысленно, отправив его в лес, не предупредив, что там лежит скелет.

Скелет? Эхо опять застыл. Всего в нескольких метрах лежал второй скелет. Эхо испуганно мяукнул, но на сей раз не фырчал и не задирал хвост. Скелет лежал, вытянувшись, в траве. Через его кости проросла целая клумба пестрых луговых цветов и трав, над ними жужжали прилежные пчелы и шмели.

«Вполне мирная картина», – подумал Эхо.

Почему так боятся скелетов? Ничто не является столь безобидным, как скелет. В этом смысле мертвые, несомненно, лучше живых.

Он побежал дальше и смотрел в оба, чтобы вновь не испугаться, внезапно наткнувшись на очередного погибшего от неизлечимой болезни. И действительно, вскоре он увидел еще одного мертвеца. Тот лежал со скрещенными на груди руками на огромном камне, как на катафалке, устремив мертвые глаза на кроны деревьев. Может быть, ему не хотелось, чтобы через него проросли цветы. Но мху, росшему на камне, он не мог противостоять, и тот перекинулся с камня на него.

Мох! Точно! За ним Эхо пришел сюда! А не для того, чтобы созерцать останки неизлечимо больных. Он опять почувствовал запах. Да, запах жерлянкового мха становился все интенсивнее.

И опять, но теперь явно ближе, из глубины леса раздался глубокий гортанный звук. Не было сомнений: там, где был жерлянковый мох, находился источник этого шума. Эхо побежал дальше по тропинке, не отвлекаясь больше на скелеты, которые лежали и сидели то там, то здесь. Один сидел на верхушке высокого дерева и смотрел на него сверху вниз. Другой висел на шнуре среди ветвей – этот неизлечимо больной решил сократить свои страдания.

В этой части леса росли почти исключительно плакучие ивы, и их листья, напоминавшие платки для утирания слез, свешивались до земли. Запах жерлянкового мха стал настолько сильным, что Эхо ощущал его при каждом вдохе. К нему примешивались и другие запахи – не очень приятные, и он замедлил свой бег. Что там, впереди, не просека ли?

Солнце уже зашло, но небо еще слегка озарялось его догоравшими лучами, и на нем уже появилась еще не полная луна. Эхо остановился. Да, это была просека. Но не просто просека. Это было чудо природы.

Здесь вместо деревьев росли камни! Высокие плоские камни, которые сотнями выступали из земли. Что за диковинный лес, в котором растут камни! Можно ли к ним приближаться? Но запах мха исходил именно из каменного леса. Эхо не зря тащился в такую даль, чтобы уйти ни с чем.

Он решился подойти к этим глыбам поближе. Они выглядели очень старыми и испытавшими на себе все явления природы, многие из них поросли ползучими растениями. Они были различных форм и цветов: то большими, то поменьше, то светлые, то темные. На некоторых были черные, на других – красно-белые вкрапления. Вот большая темно-коричневая глыба с пористой структурой, а вот тонкая пластина с гладкой, как зеркало, белесой поверхностью. И только сейчас он увидел, что на некоторых из камней есть надписи. Нет, не на некоторых, а на многих. Может быть, даже на всех! Все казалось очень таинственным. Что же это были за надписи?

Эхо стал внимательно рассматривать один из камней. Это был черный мрамор. На нем было выгравировано имя. Дата. Еще одна дата. На следующем камне – другое имя. Другая дата. Эхо засомневался, что камни здесь выросли. Они были, конечно, установлены здесь! Но кем? И зачем? Может быть, это были произведения искусства? Монумент? Артефакт из прошлых времен? Эхо устыдился того, что был так наивен, приняв эти камни за творение природы.

Он прочитал еще пару надписей. Это были лишь имена и даты. Фамилии, которые частично были известны ему по Следвайе, многие из них красовались на аптеках и пекарнях, на витринах мясных лавок и оптик. Потом Эхо прочел надпись, которая так глубоко тронула его, что он невольно разрыдался:

Это было имя его хозяйки.

Наконец Эхо догадался – это было кладбище. Он не сразу это понял, потому что никогда не был на кладбище и только по рассказам знал об этом неприятном месте. Жители Следвайи устраивали могилы в глубине леса, так как не могли выносить их вида. Они достаточно были заняты болезнями, чтобы им постоянно что-то еще напоминало о смерти. Люди приходили сюда, чтобы похоронить своих близких, а не для того, чтобы их оплакивать.

Это была империя смерти. Здесь, в земле, лежал сгнивший труп его хозяйки и еще множество других останков. Эхо шел по трупам. И он понял, откуда исходил этот неприятный запах. Он шел из земли.

Он представил себе, как мертвые поднимаются из подземного царства, как в той истории Айспина о проклятой винной горе, чтобы схватить его и затащить в свое сырое, кишащее червями царство. Скорее отсюда! Он находился во внешнем круге поляны с могилами, ему нужно было только повернуться.

Но Эхо стоял на месте. Запах жерлянкового мха стал нестерпимым. Он манил его прямо вглубь каменного леса.

Что же делать? Он растерянно переминался с ноги на ногу. Надо же было вырасти этому проклятому мху прямо в середине кладбища! Почему эта гадская ужаска ничего об этом не сказала? К этому не помешало бы подготовиться.

С другой стороны, пошел ли бы он в этом случае туда вообще? Ицануэлла хорошо знала, что ей делать, а что нет. Эхо взял себя в руки. Она хотела получить жерлянковый мох, и она его получит. Он во что бы то ни стало должен опровергнуть ее слова о том, что он трус. Если ужаска беспрепятственно ходила по этому кладбищу, почему он не может этого сделать? И Эхо отправился в самую глубь кладбища.

Многие из могил казались древними, другие, напротив, после недавних захоронений. Это было видно по состоянию земли. Повсюду были пустые ямы без камней, которые еще только ждали своих обитателей. В одной из них образовалась большая лужа, в которой отражалась луна. Эхо знобило.

Запах жерлянкового мха стал таким сильным, что можно было предположить, что он находится совсем рядом. Эхо сделал еще пару шагов. И действительно, тяжелый запах шел непосредственно из вырытой ямы. Эхо подошел к ее краю и посмотрел внутрь. В яме сидела гигантская темно-красная жаба, тело которой было сплошь усеяно черными бородавками. Она была такой огромной, что почти наполовину заполняла собой яму. Она смотрела на Эхо мрачными желтыми глазами, потом открыла клейкий рот и издала тот самый гортанный звук, который он уже слышал множество раз.

– Кошка? – спросила жаба, обращаясь к самой себе. – Как же она сюда попала?

– Я не кошка, – воспользовался Эхо возможностью завязать разговор. – Я – царапка.

– Ты говоришь на моем языке?