— Гектор! — громко прошептала она. — Он хорошо меня знает; знает, как я люблю его подарки. Пытается утешить.

Она взяла конверт. Он был без адреса и не запечатан. Хейзел открыла его, достала карточку и удивленно взглянула на нее. Написано не по-английски, а на каком-то восточном языке.

— Арабский?

Она засомневалась. Посмотрела на закутанный предмет, потом потянула за угол ткани. Отвела ткань в сторону и увидела два больших стеклянных сосуда того рода, в каких хранят образцы в лабораториях. Все еще удивленная, она наклонилась, чтобы взглянуть на содержимое сосудов.

И закричала. Это был вопль глубочайшей душевной боли. Хейзел отпрянула и упала на белый кафельный пол. Она на четвереньках отползла в самый дальний угол и свернулась, как дикое животное в клетке. Открыла рот, чтобы снова закричать, но оттуда на плитки пола водопадом хлынул поток желтой рвоты.

Этот крик словно ударил Гектора. Он вскочил с постели и схватил пистолет. Пробегая через спальню, вставил обойму. Ворвался в ванную, сжимая пистолет в обеих руках. Присел в дверях, окидывая взглядом комнату. Увидел Хейзел в углу, почуял запах рвоты и мочи. И оцепенел от ужаса.

«Ей плохо», — подумал он. Быстро подошел и склонился рядом.

— Хейзел, что случилось? Здесь кто-то был? Почему ты так испугана?

Он подал ей руку, но она отстранилась, мотая головой и показывая на туалетный столик. Он быстро повернулся, целясь из пистолета, с пальцем на курке, готовый мгновенно выстрелить.

И увидел два сосуда. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, на что он смотрит. В сосудах, наполненных бесцветной консервирующей жидкостью, плавали две человеческие головы. В левом — голова Грейс Нельсон: глаза закрыты, кожа пожелтела и обвисла. Пряди седых волос облепили лицо, как водоросли. Она казалась очень старой, словно умерла сто лет назад.

В правом кувшине — голова Кайлы Бэннок. Глаза открыты. И смотрят прямо на него. Они больше не голубые, не блестящие, они стали тусклыми и невыразительными, как камешки. Приоткрытые губы обнажают в циничной усмешке белые зубы. Кожа бледная, но гладкая и безупречная. Волосы золотым облаком плавают вокруг лица. Казалось, Кайла только что очнулась от глубокого сна. И Гектор понял, что, если еще мгновение посмотрит на эту красоту, его сердце разорвется.

Он встал, взял Хейзел на руки, отнес на кровать и уложил. Поднял трубку интеркома на столике и позвонил Агате. Та ответила почти мгновенно.

— Прикажите службе безопасности прочесать дом и участок в поисках незваного гостя. Позвоните в полицию. Речь идет об убийстве. И еще Хейзел нужен врач. — Он помолчал. — Чрезвычайно срочно.

Он снял с Хейзел ночную рубашку и обтер женщину влажным полотенцем. Потом укрыл одеялом и сам лег рядом, обнимая ее. Она цеплялась за него, дрожа всем телом, стуча зубами. Из глубин ее тела рвались страшные душераздирающие всхлипы. Гектор держал ее в объятиях и ласково шептал на ухо, пока не появился врач.

— Моя жена потеряла дочь. Она перенесла страшное потрясение, — объяснил Гектор.

Доктор сделал укол, и Хейзел погрузилась в глубокий, почти мертвый сон.

— Я хочу забрать ее в клинику. Пока она полностью не придет в себя, при ней круглосуточно будет дежурить медсестра, — сказал он.

— Хорошо! — согласился Гектор. — Здесь будет происходить то, чего она не должна видеть…

Он замолчал: послышалась сирена подъезжающей полицейской машины.

— Я немедленно вызову «скорую помощь».

Хейзел вынесли на носилках, Гектор поцеловал ее лицо, и скорая помощь уехала. А он вернулся в ванную и снял белую ткань с двух несчастных голов. Открыл конверт и прочел по-арабски:

«Кровный счет — четыре. Две головы забрали, еще две снимем, чтобы расквитаться полностью».

* * *

Семь дней спустя полиция обнаружила обезглавленное тело Кайлы в канаве за спортивной ареной университета: поступила жалоба на запах. Труп уже сильно разложился. Могильщики уложили его в свинцовый гроб и вместе с забальзамированными головами Кайлы и ее бабушки поместили в белый мраморный саркофаг. На крышке саркофага выгравировали их имена. Чартерный рейс доставил их в аэропорт Стимбоут-Спрингс, а катафалк отвез к мавзолею Бэннока на горе Подзорная Труба. В тот же день в Южной Африке были кремированы останки Грейс Нельсон, и дядя Джон развеял прах над виноградниками «Данкельда».

На похоронах на горе Подзорная Труба присутствовало лишь несколько человек: члены семьи и ближайшие друзья. Саркофаг поместили на мраморное возвышение справа от саркофага Кайлиного отца. Священник, когда-то крестивший Кайлу, провел простую службу. Речей не было. Потом каждый из пришедших проститься положил на крышку саркофага по одной красной розе, и все вышли. Среди присутствующих был Саймон Купер. Он плакал не стыдясь.

— Никогда не встречал такую девушку. Мы собирались пожениться, зажить своим домом, завести детей. Она была удивительная. — Он оборвал фразу. — Простите, миссис Бэннок. Я не хотел устраивать спектакль.

— Я рада, что вы пришли, Саймон, — сказала Хейзел.

Оставшись одни, Гектор и Хейзел спустились по лужайке и сели на каменную скамью. Гектор посмотрел на небо. Хейзел печально улыбнулась.

— Боюсь, сегодня Генри не покажется, — сказала она. — Ему сегодня некогда летать гусем. Он занят Кайлой и Грейс.

— Ты прочла мои мысли. Я ждал Генри, — признался Гектор. — Думаю, ты впервые улыбнулась с того времени, как это началось.

— Я выплакалась, — ответила она. — Время скорби позади. Оставим Генри и Кайлу наедине, пусть снова познакомятся получше.

Она встала, взяла его за руку, и они пошли к дому у озера. По дороге Гектор продолжал искоса поглядывать на нее.

«Она не похожа на женщин, которых я знал, — думал он. — Других такая страшная утрата уничтожила бы. Но она словно черпает в ней новые силы и решимость. Теперь я понимаю, почему она столького достигла за свою короткую жизнь. Она борец и никогда не сдается. Никогда не будет жалеть себя. Она может вечно оплакивать Кайлу, но не позволит, чтобы это подорвало ее силы. В критический момент своей жизни она потеряла Генри. Ей до сих пор не хватает его, но она сражалась одна и накинула на себя его легендарную мантию. Ее любовь — величайшая честь для меня. Это моя броня. Рядом с ней я никогда не буду одинок».

За ужином у них не было аппетита. Блюда были возвращены на кухню. Гектор открыл бутылку кларета, и, прихватив ее с собой, они пошли на причал и сели, свесив ноги над водой. Молча пили вино и смотрели, как восходит луна над озером. Хейзел заговорила первой.

— Полиция не нашла тех, кто принес головы моих дорогих, чтобы мы могли на них посмотреть, — вздохнула она.

— Неудивительно, — ответил Гектор. — Твоя служба безопасности на хьюстонском ранчо никуда не годится. Доступ туда имеют буквально сотни людей: садовники, работающие по контрактам, доставка продуктов, слуги, которых нанимают на день, землемеры, водопроводчики, маляры, электрики и прочие.