— Во имя всех милосердных богов, скажите своему ученику, чтобы он замолчал, — обратился ко мне Виро вполголоса. — Я вижу, что вон там расположен пригорок, а если этот красноречивый знаток болот еще немножко поразглагольствует, то я начну и костырей различать. Причем повсюду. Хотя до этого не имел ни малейшего понятия, что они существуют в природе. А ведь мы только-только начали идти быстрее, будь прокляты те яблоки…

— Констан, больше ни слова о костырях! — устало скомандовала я.

— На болотных пригорках живут не токмо костыри, но и кривозубцы, а также шкырники, которые по природе своей падальщики, но в голодное время способны… — забубнил тут же мой ученик, а я беспомощно развела руками, повернувшись к секретарю.

Когда мне уже казалось, что я не смогу сделать больше ни шагу — только вот этот, последний, — почва под ногами вдруг стала твердеть. Мы боялись верить своему счастью, но все же нам удалось покинуть болото и очутиться в обычном лесу, где точно так же роились комары и мошкара, били по лицу ветки, но хотя бы не надо было опасаться угодить в трясину.

— Лес! Густой, дикий лес, полный паутины, гнуса, оврагов и бурелома! — довольно произнес Виро. — Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь обрадуюсь такому гадкому лесу!

— Может, остановимся? — жалобно спросил Констан. — Пока хоть что-то видать, насобираем дров, переночуем у костра… Сторожить будем по очереди…

— Знаешь, парень, — задумчиво сказал Виро, искоса глядя на моего ученика. — Я не так уж давно тебя знаю, но почему-то твердо убежден: спать у костра в то время, как ты сторожишь, — верный признак слабоумия. Даже не могу представить, что ты можешь сделать, помимо того, что просто заснешь на посту, но верю, что ты обязательно удивишь меня. Если я успею удивиться, конечно.

Констан обиженно засопел, а я про себя отметила, что, несмотря на всю свою легкомысленную упитанность и франтовство, секретарь довольно здраво мыслит, и, следовательно, следить за ним придется еще внимательнее.

Вскоре случилось то, чего я боялась. Мы начали натыкаться на деревья. Ночь была безлунной, и теплая тьма в лесу стала непроницаемой, но все так же насыщенной комарами.

— Наколдуйте какой-нибудь светящийся шар! — предложил Виро.

— Если вы будете попеременно нести меня на своем горбу, то пожалуйста. А сейчас я даже искру не создам, чтоб потом не лежать пластом до утра. — Я еле языком ворочала от усталости.

— Нет, ну почему я сейчас рядом не с магом, который может одновременно лететь, светить и расправляться с нечистью? — тоскливо пожаловался Виро куда-то в ночь.

— Уж простите великодушно, — желчно процедила я. — Как я уже говорила, маги, которые умеют летать, светить и изничтожать упырей огненными вихрями, чаще всего передвигаются в карете и упырей в глаза не видели. Упыри же обычно достаются на долю совсем других чародеев, которым умение их изничтожать очень бы пригодилось, но, увы, не было дадено. Жизнь чертовски несправедлива. И вот еще что. Боевых магов не существует. Их придумали для того, чтоб те простофили, которые подались в поместные чародеи, не сразу узнали, что им никто не поможет, когда они рано или поздно столкнутся с угрозой, превосходящей их возможности… хе-хе-хе… Боевой маг! Вот умора! Как будто бы с такими возможностями он сразу не подался бы в высший свет — интриговать, делать подлости и каждый день принимать ванну, вместо того чтобы копаться в грязи и рисковать жизнью не пойми ради чего… Магистр первой степени спасает крестьян за мешок гороха и пару несушек! Нет-нет, иметь дело с такими гонорарами — удел недоучек и троечников… — Я даже не знала, говорила ли это вслух или просто думала, из последних сил переставляя ноги.

— Смотрите! — вдруг подал голос Констан. — Там мелькает огонек!

Мы остановились и начали приглядываться. Несомненно, за деревьями горел костер. Доносились громкие голоса, ржание лошадей, а вскоре наших ноздрей достиг и пьянящий аромат похлебки. Похоже, мы вышли к чьей-то стоянке.

где Каррен знакомится с любопытными традициями иных народов, после чего ей вновь ничего не остается, как спасаться бегством.

Спор был краток, но яростен.

— Ну наконец-то нам повезло! — утверждал Виро, то срываясь на тоненький писк время от времени, то пыхтя, как разъяренный еж. — Переночуем у костра, в безопасности… наконец-то просохнет одежда… И нас покормят!

— Я бы не была столь смела в своих предположениях. Мой опыт подсказывает, что встреча одних путников с другими ночью, в глухом лесу, добром не заканчивается! — пыталась я воззвать к голосу разума спутников. — Это могут быть кто угодно — людоеды, разбойники, бродячие монахи…

— Отродясь у нас тут не бывало бродячих монахов, — веско возразил Констан, являющий собой образчик спокойствия и рассудительности в сравнении с нами.

Спустя десять минут мы с Виро уже едва не вопили, перебивая друг друга, да и Констан слегка растерял свою невозмутимость.

— Вместо того чтоб сморкаться и чесаться всю ночь впроголодь, мы могли бы есть до отвала в приятной компании!

— Или же орошать своей кровью жертвенный камень, например, если там веселятся какие-нибудь друиды!

— Отродясь у нас не бывало друидов!

— Да с чего вы взяли, что там непременно расположились душегубы? Душегубы — даже друиды — не варят на стоянках столь ароматную похлебку! Скорее всего, это вполне приличные люди остановились переночевать, и они не откажутся помочь нам, если мы подойдем к их костру…

— Ха! Да вы посмотрите на себя, господин секретарь! Если мы в таком виде подойдем к костру приличных людей, нам крупно повезет, если отделаемся парой сломанных ребер на брата! Да только, скорее всего, там окажутся работорговцы, которые отправят нас в Ликандрик, где из вас с Констаном сделают евнухов, а меня отправят на тростниковые плантации Лианна!

— Ох, а я уж считал, что ваше больное воображение вовсе вышло из-под контроля и утратило связь с реальностью, но раз вы предполагаете, что работорговцы не отправят вас в гарем, то некоторая часть вашего рассудка все еще здорова.

— Отродясь у нас тут не было работорговцев!

— Точно! Это распоследняя местность в этом мире, куда бы я отправился на месте друидов, разбойников и работорговцев. Да что там — на чьем угодно месте!

Вконец выдохшись, мы с Виро злобно пыхтели друг на друга, уже не различая в темноте лиц. Констан сопел не столь агрессивно, но упрямо.

— Значит, так! — рявкнул Виро. — Я иду туда и ночую в тепле и сухости. Вы — как хотите.

— Мир не без добрых людей… — неуверенно вякнул Констан, словно извиняясь за свое отступничество, и сделал шаг в сторону секретаря.

По хрусту веток можно было понять, что они двинулись к огню.

— Вы еще пожалеете… — пробурчала я и побрела за ними, мысленно прибавив: «И я тоже».