Лайтнинг, чья смазливая физиономия была облагорожена на редкость красочным фингалом, смерил меня негодующим взглядом.

– Я просто хотел убедиться, что с Лили всё в порядке! Почему меня к ней не пускают? Я ей ничего плохого не делал!

– А мне пофиг, женишок, – огрызнулась Октавия, скрестив руки на груди. – Мы теперь ни одну светлую мразь к ней на милю не подпустим, ясно?

– Я ж не думал, что так выйдет!..

– Вот и не думай дальше, тебе вредно. Всё, достал, шуруй к своим дружкам-уродцам!

– Сама катись в Пекло к родичам, страшила! Ты мне не указ!

Дальнейшую перепалку я слушать не стал – просто ухватил горластого светляка за грудки и с чувством приложил об стену. Лайтнинг здоровый как тролль, выше меня и шире в плечах. Но, видимо, рожа у меня была настолько красочная, что он аж съёжился, как-то резко уменьшаясь в размерах.

– Что именно ты не думал своей пустой от рождения башкой, Лайтнинг? – тихо уточнил я. – Ты знал о случившемся, верно?

– Не совсем, ну… то есть да, но…

Дальше уже не слушал. Видят звёзды, я и так сегодня проявил чудеса выдержки. Не считая Чейз – в её случае не выдержал бы и святой рыцарь Олмс, а я им ни разу не был.

А потому Лайтнингу я не пощечину отвесил – с размаху врезал по лицу, с удовольствием поймал звук хрустнувшей кости. Не слишком педагогично, но будем справедливы – мой моральный облик меня сейчас не слишком волнует.

Роберт со стоном ухватился за челюсть. Сломал, что ли? Вроде нет. А жаль, давненько мечтал об этом.

– А дослушать было слабо, темнейшество? – кое-как выдавил он, болезненно морщась. – Можно руки от меня убрать? Вы не в моём вкусе, я блондинок люблю.

– Нельзя, – возразил я. – Поверь, лучше грубая физическая сила, чем моя магия.

– Спокойно, Рэй, – велела подошедшая Кейт, – он ни при чём. И знал не так уж много.

– Да полфакультета знало, – буркнул Роберт и, осмелев, отпихнул-таки меня подальше. Будто его это спасёт, если вдруг его ответ мне не понравится. – В смысле, что девчонки хотят с Лили расквитаться. Кто-то одобрял, кто-то посмеивался, но воспринимать всерьёз эту болтовню о праведном возмездии никому и в голову не пришло. Что эти дуры могли Лили сделать? Она с Гилбертом их на каждой тренировке делает как щенят. Думал, наваляет всем троим, и на том дело кончится…

– Очевидно, они тоже это понимали.

– Похоже, что да, мисс Кейт. Лорел так точно. Она та ещё стерва, но я и подумать не мог, что она своего братца потащит на разборки с девчонкой! Какой мужик вообще в бабьи войны лезет?

– Тот, который осознаёт свою безнаказанность, – припечатал я. – У вас-то, чародеев, с этим никогда не было проблем, верно?

Роберт одарил меня колючим взглядом, но возражать поостерёгся. И сам понимает, чародейская сволочь, что если бы к светлым относились хотя бы вполовину так же строго, как к чернокнижникам, до подобной грязи бы попросту не дошло. Среди тёмных тоже водится немало сволочей, если отринуть предвзятость, однако никому из моих змеек не пришло бы в голову напасть на одинокую первокурсницу. Хотя бы потому, что я бы первым выпотрошил ублюдков прямо в факультетской гостиной, и был бы в своём праве.

– В общем так, Лайтнинг. Будь любезен, уясни сам и донеси до своей светлой братии – ещё хоть один шаг в сторону леди Найтстар, и трупов будет больше, чем один. Это я обещаю. А если кто-то всё же успеет меня удержать, я сделаю так, что ни один из нынешних выпускников не поступит на королевскую службу. В конце концов, кабаки в Змеином переулке тоже кому-то нужно охранять.

– Воспользуетесь своим… положением? – скривился Роберт, очевидно, угрозу эту восприняв более чем всерьёз. – А как же честь и непредвзятость?

– Какая в Пекло честь, Лайтнинг? – зло рассмеялся я. – У меня совершенно нет совести и очень мало принципов. На страдания высокородных светлых папаш за судьбу их отпрысков мне плевать, а вот на своих змеёнышей – нет. Я за них убью. Просто потому, что они – мои. Лили – моя.

Кажется, он что-то хотел сказать в ответ, но я не стал слушать. Отвернулся, толкнул дверь в медпункт и вошёл, надеясь, что меня тут ждут. И не будут сильно сопротивляться, когда я буду тех самых ждущих утаскивать в свою крепость.

Лисандра мирно спала, устроив Шеана на своей груди, точно плюшевую игрушку, и придерживая его обеими руками. Серебристые волосы рассыпались по подушке, а нежное девичье лицо выглядело до ужаса милым. Наверное, куда лучше смотрелась бы она на простынях из тёмного шелка, или хотя бы в освещении поинтимнее. Но даже так она красива настолько, что впору задержать дыхание, чтобы не разбудить ненароком, и любоваться долгими часами.

И очень хорошо, что ни Кейт, ни Тони не пошли за мной – они бы разрушили всю магию, которую я почувствовал сейчас. Не ту, что про заклинания, зелья и прочую науку. Другую, у которой куда как более личное назначение.

Присев на краешек кровати, протянул руку, чтобы заправить за ухо прядь серебристых волос. Кончиками пальцев погладил чуть прохладную щеку, на которой всё ещё виднеются следы синяков. Нахмурился, стиснул зубы едва не до скрежета.

Ты пришёл убивать, Блэквуд, так отчего ублюдки ещё живы? Они посмели тронуть твою женщину и должны немедля сдохнуть, иначе какой с тебя вообще жених?

Препаршивый, прямо скажем. Всё равно что не тёмный – уж мой-то папенька наверняка разнёс бы Академию в ту же минуту, как услышал, что с его возлюбленной что-то случилось. Тёмные – горячая кровь, прорва силищи и полнейшая дурь в башке. Потому-то из нас, в отличие от ушлых светлых, не выходит дипломатов. Мы можем быть хитрыми, умными и талантливыми, но в случае угрозы близким немедля разбираемся. Кроваво и без затей. Просто потому, что иначе не можем.

Что ж, Рэйнхарт Блэквуд, ты знал, на что шёл, когда соглашался с доводами приятелей, чьи имена не стоит вспоминать даже вслух, – король Бенедикт должен умереть, иначе всем чернокнижникам рано или поздно придёт конец. Ты знал, на что шёл, когда предлагал свой меч и свою магию принцессе Марии. Когда предлагал ей не только свою силу, но и свою дружбу, и просил доверия. Она и так доверяла, и была бы благодарна в любом случае… Но не согласись я на участие в придворных играх разного толка, не видать бы тёмным семьям мест при дворе. Их, этих мест, и сейчас-то маловато. Но зато Тони Гилберт теперь запросто может просить места в Палате Лордов. А Гидеон Сангстер не расширил бы свои владения до самых Черных башен, за которыми начиналась не просто Чаща, дикая и кровожадная, всё же королевство фейри. Вроде бы и так себе приобретеньице, однако земли – всегда власть и сила. И зависть всяких светлых недоумков, вроде Лайтнингов и Сеймуров, не к ночи они будут помянуты.

Если бы не твое согласие, Рэйнхарт Блэквуд, побыть хорошим мальчиком и не рвать светлым глотки только потому, что они косо на тебя смотрят, уже к утру от Академии не осталось бы и камня, а потроха светлых ублюдков были бы развешаны на руинах. Таков негласный девиз Блэквудов, в конце концов.