Я не слышал, что говорит ей Крумпакер, но следил за ее глазами. Вот они широко распахнулись – ошибиться было невозможно, – но она сдержанно произнесла:

– Мистер Крумпакер вас примет. – Потом повернулась к Маргрете. – Не угодно ли вам журнал, чтобы скрасить ожидание? Или сигарету с травкой?

Тут вмешался я:

– Она пойдет со мной.

– Но…

– Идем, Марга. – И я быстро направился из приемной к кабинетам.

Обнаружить дверь Крумпакера оказалось нетрудно – за ней раздавалось какое-то встревоженное попискивание. Оно оборвалось, когда я открыл дверь и придержал ее, пропуская Маргрету. Как только она вошла в кабинет, адвокат взвизгнул:

– Мисс, подождите в приемной!

– Нет, – решительно отверг я его предложение и закрыл за собой дверь. – Миссис Грэхем останется с нами.

– Миссис Грэхем? – ошарашенно переспросил он.

– Удивил вас, а? С тех пор как мы виделись в последний раз, я женился. Дорогая, это Сэм Крумпакер, один из моих адвокатов. – (Его имя я узнал из таблички на двери.) – Как поживаете, мистер Крумпакер?

– Э-э-э… Рад знакомству, миссис Грэхем. Примите мои поздравления. Поздравляю и вас, Алек, вы всегда отличались прекрасным вкусом.

– Спасибо. Садись, Марга, – сказал я.

– Минуточку, друзья. Миссис Грэхем тут не следует оставаться ни в коем случае. И вы, Алек, это знаете лучше, чем кто-либо другой.

– Ничего я такого не знаю. И на сей раз решил привести свидетеля.

Нет, я не знал, что он жулик, но я уже давно усвоил, что любой человек, который пытается избежать присутствия свидетелей, вряд ли может быть причислен к лику достойных. Поэтому ЦАП всегда действует при свидетелях и всегда держится в рамках законности. Так, знаете ли, дешевле обходится.

Марга села. Я уселся рядом. Когда мы вошли, Крумпакер вскочил, да так и остался стоять. Его губы нервно подергивались.

– Тогда мне придется известить федерального прокурора.

– Давай-давай, – согласился я. – Подними трубочку телефона и позвони ему. А еще лучше нам обоим посетить его лично. Давай расскажем ему обо всем. При свидетелях. Давай соберем представителей прессы. То есть всю местную прессу, а не только ваших прикормленных шавок.

(Что мне было известно? Да ничего. Но уж если блефовать, то по-крупному. Внутри меня пробирала дрожь. Этот подонок мог развернуться и броситься в драку, как загнанная в угол мышь. Взбесившаяся мышь.)

– Вот я сейчас…

– Валяй-валяй! Назовем все имена и расскажем, кто и чем занимался и кто получал денежки. Я готов сделать достоянием гласности все… прежде чем мне в суп подсыплют цианид.

– Не смей так говорить!

– А кто имеет на это большее право, чем я? Кто столкнул меня за борт? Кто?

– И чего ты на меня уставился?!

– Нет, Сэмми, ты этого не делал, ведь тебя там не было. Зато это вполне мог сделать какой-нибудь твой крестничек. А? – Я изобразил самую широкую и самую дружелюбную улыбку из своего арсенала. – Шучу, Сэм. Ведь ты, мой старый друг, вряд ли пожелаешь мне смерти. Лучше объясни мне кое-что и помоги выкрутиться из этой истории. Сэм, знаешь, как хреново ни с того ни с сего застрять на другом конце света… Так за тобой должок. – (Нет, я по-прежнему ничего не знал… ничего, кроме очевидного факта, что передо мной – тип с нечистой совестью, на которого надо давить посильнее.)

– Алек, ты только не торопись.

– А я и не тороплюсь. Но мне нужны объяснения. И деньги.

– Алек, честное слово, мне известно лишь то, что этот дурацкий пароход пришел в Портленд, а тебя на борту не было. И мне пришлось тащиться в чертов Орегон, чтобы засвидетельствовать вскрытие твоего переносного сейфа, в котором обнаружилась жалкая сотня тысяч. Все остальное испарилось. Кто взял деньги, Алек? Кто тебя прищучил?

Он пристально вглядывался мне в лицо; надеюсь, что на нем ничего не отразилось. И все же он меня ошарашил. Правду ли он говорит? Этот пройдоха соврет – глазом не моргнет. Может, мой друг-казначей в одиночку или в сговоре с капитаном разграбили ячейку?

В качестве рабочей гипотезы всегда следует выбирать простейшее объяснение. Этот тип казался мне более способным на ложь, чем казначей – на воровство. И было похоже… нет, без капитана казначей не осмелился бы вскрыть сейф пропавшего пассажира. Если эти два судовых офицера, рискуя карьерой и репутацией, решились на кражу, то почему в сейфе осталось сто тысяч долларов? Почему его не опустошили? Почему не притворились, что им, как оно в сущности и было, совершенно ничего не известно о содержимом сейфа? Нет. Тут что-то не то.

– Гм, и сколько же денег пропало?

– Что? – Он покосился на Маргрету. – Ох ты черт. Ну ладно. Там должно было быть на девятьсот штук больше. Те самые деньги, которые ты не отдал на Таити.

– А кто говорит, что я этого не сделал?

– Что? Алек, не отпирайся. Мистер Зет все рассказал. Ты пытался утопить его посыльного.

Я взглянул на него и расхохотался:

– Ах, ты имеешь в виду тех тропических гангстеров? Они пытались получить деньги, не представившись и без расписки. Я сказал им решительно «нет», и тогда этот умник велел своей горилле сбросить меня в бассейн. Гм… Сэм, я все понял. Выясни, кто сел на «Конунг Кнут» в Папеэте.

– Зачем?

– Это тот, кто тебе нужен. Он не только унес деньги, но и столкнул меня за борт. Когда узнаешь, не пытайся добиваться его экстрадиции, а только скажи мне, как его зовут. Остальное я беру на себя. Займусь им лично.

– Черт побери, нам нужен этот миллион!

– Его уже не вернуть. Он наверняка давно уже в руках мистера Зет… только без расписки. Лично я из-за нее имел кучу неприятностей. Не будь идиотом, Сэм, – девятьсот тысяч пропали. Но я требую оплаты своих услуг. Поэтому гони сотню штук. И побыстрее.

– Что!!! Их удержал прокурор в Портленде в качестве вещественного доказательства.

– Сэм, дорогой Сэм, не учи бабушку воровать овец. Доказательство чего? Кого обвиняют? Против кого возбуждено дело? Какое преступное деяние инкриминируется? Неужели меня обвиняют в воровстве из моего собственного сейфа? В чем здесь преступление?

– Как это в чем? Кто-то же спер девятьсот штук!

– В самом деле? А кто подал жалобу? Кто подтвердит, что в сейфе лежали еще девятьсот штук? Я ведь, разумеется, никому об этом не докладывал, так кто же еще может это подтвердить? Бери трубку, Сэм, звони федеральному прокурору в Портленде. Спроси его, на каком основании он удерживает деньги… по чьему иску? Давай разбираться досконально. Бери трубку, Сэм. Этот федеральный шут гороховый забрал мои денежки, и я намерен из него их вытрясти.

– Ха, тебе прямо невтерпеж пообщаться с прокурором. Странно слышать такое от тебя.