Но затем, пытаясь сосредоточиться на ближайшем окружении через тошнотворную дымку, которая, казалось, смыкается над моим сознанием, я заметил, что за моей спиной происходит нечто необычное.

Гражданские, как я уже говорил, попытались бежать, когда беспощадное чудовище ворвалось в здание терминала, но сейчас крики паники, казалось, еще больше усилились. Рискнув кинуть краткий взгляд через плечо, заставивший кровь в висках болезненно запульсировать, но одновременно каким-то непостижимым образом прояснивший сознание, я заметил, что толпа расступается и сбивается плотно у стен здания, вместо того чтобы убраться как можно дальше от ликтора, что было бы самым первым, и совершенно понятным, побуждением. Что-то еще напугало гражданских не меньше, чем чудовище, которому я сейчас смотрел в пасть, так что я предположил, что он не единственный тиранид, прорвавшийся внутрь. Если дело обстояло именно так, то я совершенно не удивился бы, потому как ликторы склонны призывать прочих хищников, как только обнаружат достаточное скопление еды, чтобы оправдать целенаправленное нападение. Но вместо прилива гаунтов, или чистокровных генокрадов, мое зрение оскорбило нечто еще более ужасающее.

Три человека двигались сквозь расступающуюся толпу, не обращая ни на кого внимания: пожилой человек, девушка и мальчик-подросток. Девушка и мальчик сами по себе являли собой достаточно жуткую картину, потому как глаза их были пусты, а волосы развевались вокруг голов, как будто подхваченные яростным ветром, который не дано было ощутить никому из окружающих, но старик был в тысячу раз хуже, потому как попросту левитировал над полом на разрядах молний, блещущих и гремящих вокруг него. Похохатывая, словно безумец, он вскинул руку, и колдовской огонь окутал ликтора. Существо отшатнулось прочь, визжа, и через мгновение девушка из троицы пробормотала что-то, призывая из чистого воздуха заряд кипящей плазмы. С жестокой усмешкой на лице она одним движением ладони запустила его через весь вестибюль, заставив разбиться о кучу мебели, за которой, съежившись, укрылся я.

— Изыди, ведьма, именем Императора!

Лысеющий, средних лет мужчина в одеждах экклезиарха низкого ранга выступил из толпы, размахивая аквилой, и голос его эхом отозвался по всему вестибюлю, когда он принялся зачитывать молитву экзорциста. Мальчик повернулся к нему с презрительным выражением на лице, будто человек этот был чем-то, что прилипло к подошве ботинка.

— Что Император вообще когда-либо для нас сделал? — спросил он, и экклезиарх рухнул на пол, будто его ударили по лицу, корчась и завывая, как одержимый. — Лишь Истинные Силы могут спасти нас теперь.

Пригвожденный к месту паникой, я переводил взгляд с одной угрозы на другую; ликтор, все еще окутанный колдовской энергией, вслепую наносил удары, а трио псайкеров неуклонно приближалось ко мне. По крайней мере, тиранид из боя выбыл, хоть и временно, так что я выстрелил по ближайшему ведьмаку. Лазерный заряд сгорел в молниях, что окружали старика, и он снова расхохотался, очевидно будучи не более в своем уме, чем это заведено среди культистов Хаоса.

— Передает Каин! — отчаянно крикнул я в вокс, смещая прицел на девушку, которая как раз метнула в меня еще один заряд плазмы. Я пригнулся, и заряд попал в завывающего ликтора, заставив его пошатнуться. Он мог бы и вообще уничтожить эту тварь, если бы призрачное поле, которое все еще трещало вокруг тиранида; не поглотило часть энергии, — но что тут поделаешь, это же Хаос. Даже пытаясь работать вместе, его служители постоянно наступают друг другу на ноги. — Тираниды в терминале! И еще псайкеры!

Я выстрелил наугад в ведьму, и она пошатнулась, когда в груди ее открылась кровавая рана. Ожидал, что она упадет, но те таинственные энергии, которыми она распоряжалась, кажется, поддержали ее, и девица лишь мрачно улыбнулась, призывая из чистого воздуха еще один адский заряд. Перед тем как я нырнул обратно в свое убежище, мальчик, что был третьим из них, встретился со мною взглядом и приливная волна отчаяния захлестнула меня. Не было смысла сражаться далее, уж это было очевидно. Победа их была предопределена, как и победа Хаоса, и лишь вопрос времени, когда сила его вырвется из Глаза Ужаса, чтобы изгнать Империум со звезд, как будто его никогда и не существовало. Даже сам Император падет, и Его душа будет разорвана, чтобы насытить отвратительных демонов…

На кошмарное, бесконечное мгновение я почувствовал, что балансирую на самом краю здравого рассудка, но затем мой настырный инстинкт выживания вновь заработал на полную силу, и я начал сражаться за свою душу так же отчаянно, как бился за нее на Слокенберге. Гибельные Силы не сумели забрать меня к себе тогда, несмотря на все свои усилия, и сейчас, варп их побери, у них ничего не выйдет.

Я глубоко втянул воздух, насыщенный благоуханием Юргена, и будто рывком снова стал самим собой, внезапно осознав, что мой помощник пробился ко мне через баррикады из мебели и уже снял с ремня лазган, очевидно не желая использовать мелту, когда в зоне обстрела было столь много невинных граждан. Невообразимый кошмар, тот, что юный псайкер каким-то образом внедрил мне в сознание, отступил, быстро превращаясь во что-то столь же лишенное значения, как и любой другой сон по пробуждении.

— Лжец! — проревел я, и глаза юнца расширились от потрясения за секунду до того, как заряд из моего лазерного пистолета расплескал его мозги вместе с той скверной, что проникла в них.

Экклезиарх тоже затих, очевидно более не находясь под зловещим влиянием псайкера, хотя в сознании ли он, я не имел ни малейшего понятия.

Два оставшихся псайкера замедлили свое продвижение, куда менее уверенные в легкой победе, и девушка даже немного пошатнулась, как будто ощутила наконец последствия своего ранения. Старик, кажется, тоже опустился поближе к полу, и колдовские энергии, что трещали вокруг него, уже не были столь могущественны, как ранее, так что я ощутил вспышку пробудившейся надежды. Юрген, кажется, разрушал их возможности даже на таком расстоянии. У меня родилась отчаянная идея.

— Нам нужно сойтись с ними вплотную, — сказал я, и Юрген кивнул, принимая этот самоубийственный приказ так же, как если бы я попросил чашку танны.

— Готов, когда вы прикажете, сэр, — заверил он меня, вытаскивая из подсумка совершенно невероятных размеров штык-нож и пристегивая его к стволу своего лазгана точными и экономными движениями.

— Всегда в вас уверен, — заверил я Юргена, и мы выстрелили одновременно, дабы отвлечь псайкеров. Позади нас ликтор, шатаясь, вывалился обратно в дверной проем, наугад нанося вокруг себя удары когтями и выдирая из бронзы дверей целые куски с зазубренными краями, в то время как выжившие солдаты СПО продолжали палить по нему столь же неприцельно, как и раньше. — Пошли!

Мы перевалились через остатки баррикады, причем я по ходу дела умудрился порвать обо что-то полу шинели, и ринулись к ошеломленным еретикам, стреляя на бегу. Они отступили на пару шагов, но та странная нечувствительность к нашему огню, кажется, все еще действовала, пока мы не приблизились на расстояние всего в несколько ярдов. Девушка, лицо которой вдруг исказил страх, попыталась призвать еще один комок кипящей плазмы, но он лишь зашипел и исчез в небытии, не долетев до нас, в то время как старик неожиданно рухнул на пол, когда исчезли его молнии. С криком страха и отвращения я одним взмахом цепного меча снес ему голову с плеч, прежде чем он успел среагировать, и увидел, как та пару раз подскочила, прежде чем остановиться, негодующе воззрившись на меня.