— О, привет! Заходи.

Осторожно переступая пыльные клочья волос, он прошел и сел за стол. Критически оценив свой профиль, я продолжил нелегкое занятие.

— Как дела? — сказал я, нацелившись ножницами на длинный завиток возле уха.

— Ты ведь какое-то время изучал медицину, если не ошибаюсь?

Это было обычной прелюдией к расспросам о проблемах со здоровьем. После года на медицинском факультете я обладал весьма скудными познаниями в этой области, однако моим друзьям (которые не знали о медицине вообще ничего и считали ее не столько наукой, сколько разновидностью симпатической магии) это вовсе не мешало постоянно консультироваться со мной по поводу разнообразных болей и колик с благоговением дикарей, пришедших на поклон к знахарю племени. Невежество страждущих простиралось от трогательного до шокирующего. Генри — полагаю, из-за богатого опыта собственных недомоганий — знал больше других, но порой и он изумлял меня совершенно серьезными вопросами о жизненных соках и разлитии желчи.

— У тебя что-то болит? — спросил я, косясь на его отражение в зеркальце.

— Мне нужна формула для расчета дозировки.

— В смысле, расчета дозировки? Дозировки чего?

— Есть ведь такое понятие? Определенная математическая формула, позволяющая вычислить нужную дозу лекарства в соответствии с ростом и весом человека, или что-то в этом роде.

— Все зависит от концентрации лекарства, — ответил я. — Здесь я тебе ничем помочь не могу. Нужно посмотреть в Настольном справочнике врача.

— Это исключено.

— Им очень просто пользоваться.

— Я имею в виду другое. Того, что мне нужно, в этом справочнике нет.

— Да ну, брось ты.

Секунду-другую было слышно только натужное щелканье моих ножниц. Наконец он сказал:

— Ты не понял. Это не то, что обычно выписывают врачи.

Я опустил ножницы:

— Боже мой, Генри. Что там у тебя? ЛСД или что?

— Допустим, — спокойно ответил он.

Положив инструменты на стол, я повернулся к нему:

— Генри, послушай меня, не стоит. Не помню, говорил я тебе или нет, но пару раз я пробовал ЛСД. В десятом классе. Лучше б я этого никогда не…

— Я понимаю, что рассчитать концентрацию подобного препарата трудно, — невозмутимо продолжил он. — Но предположим, у нас имеются некоторые данные, полученные опытным путем. Скажем, известно, что количество X определенного препарата наносит серьезный вред животному весом около тридцати килограммов, а чуть большее количество Y убивает его. Я вывел приблизительную формулу, но речь идет об очень незначительной разнице дозировок. Итак, исходя из того, что есть, как мне лучше произвести дальнейшие расчеты?

Прислонившись к комоду, я уставился на Генри, позабыв о стрижке:

— Покажи, что там у тебя.

Немного поколебавшись, он полез в карман. Когда он разжал кулак, я, не поверив глазам, наклонился поближе. На ладони лежал бледный гриб с тонкой ножкой.

— Amanita caesaria, — объявил он и, увидев выражение моего лица, добавил: — Вовсе не то, что ты думаешь.

— Я в курсе, что такое Amanita.

— Не все они ядовиты. Данный вид, например, съедобен.

— Тогда что это, галлюциноген? — спросил я, взяв гриб и поднеся его к свету.

— Нет. На самом деле кесарев гриб отличается хорошими вкусовыми качествами — римляне, кстати, очень его любили. Но сейчас его почти не собирают — из-за смертоносного двойника.

— Смертоносного двойника?

— Amanita phalloides, — скромно промолвил Генри. — Бледная поганка.

Мне было трудно собраться с мыслями.

— Что ты затеял? — наконец спросил я.

— А ты как думаешь?

Вскочив, я подошел к столу. Генри спрятал гриб обратно в карман и достал сигарету.

— У тебя не найдется пепельницы? — вежливо осведомился он.

Я протянул ему банку из-под газировки. Он почти успел докурить, прежде чем я отважился высказаться:

— Генри, по-моему, это дурная затея.

Он удивленно поднял бровь:

— Да? Отчего же?

«Отчего же? Он еще спрашивает…»

— Оттого, что… что следы яда можно запросто обнаружить, — выпалил я. — Любого яда, понимаешь? По-твоему, если Банни ни с того ни с сего отдаст концы средь бела дня, все подумают, что так и надо? Да любой, даже самый тупой патологоанатом…

— Знаю, — терпеливо произнес Генри. — Именно поэтому я и спрашиваю тебя о дозировке.

— При чем тут это? Даже крошечная доза может…

— …вызвать сильнейшее отравление, — перебил Генри и закурил новую сигарету. — Но отнюдь не обязательно со смертельным исходом.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, — ответил он, поправляя очки, — что существует множество первоклассных ядов и в плане вирулентности эти грибы не выдерживают никакого сравнения с большинством из них. В лесу скоро будет полным-полно наперстянки и аконита. Из обычной липучки для мух я мог бы добыть сколько угодно мышьяка. Или даже взять травы, которые в здешних местах не растут, — силы небесные, Борджиа просто рыдали бы, случись им оказаться в магазине здоровой пищи, который я обнаружил в Браттлборо на прошлой неделе. Чемерица, мандрагора, масло полыни. Кажется, люди готовы покупать абсолютно все, если убедить их в том, что это натуральный продукт. Например, полынное масло, которое продавалось в качестве экологически чистого средства от насекомых, — можно подумать, оно безопаснее, чем химия из супермаркета. Одной-единственной бутылки хватило бы, чтобы отправить на тот свет целую армию. — Он снова поправил очки. — Проблема с этими превосходными веществами, как ты верно заметил, в одном — способе подачи. Конечно, фаллотоксины — грязное дело. Рвота, желтуха, судороги. Совсем не то что милосердные изобретения итальянцев, такие быстрые и безболезненные. Но, с другой стороны, что еще можно столь же легко преподнести жертве? Я, как ты знаешь, не ботаник. Даже миколог не сразу отличит бледную поганку от кесарева гриба. Студенты принесли из леса грибы… в общую массу затесалось несколько ядовитых… один из друзей ужасно занемог, а другой…

Он пожал плечами.

Наши взгляды скрестились.

— Ты точно знаешь, что тебе самому не достанется слишком много? — спросил я.

— Нет, едва ли я могу знать это точно. Угроза моей собственной жизни должна быть правдоподобной, поэтому, как видишь, мне придется иметь дело с ювелирно рассчитанной разницей в дозировке. И все же вероятность успеха очень высока. Мне нужно лишь позаботиться о себе. Все остальное пойдет своим ходом.

Я понимал, что он имеет в виду. План обладал несколькими серьезными недостатками, но был великолепен по сути: что можно было предугадать почти с математической точностью, так это то, что независимо от предложенного блюда Банни так или иначе умудрится съесть вдвое больше остальных.