количество и расположение преследователей: в голове само собой проявилось неприятное давление, троившееся и заставлявшее морщиться будто от зубной боли.

— Три оператора! — выдохнул я, успев на долю мгновения опередить утопившего спусковой крючок Балагура.

Автомат в руках бойца задёргался, со ствола начали срываться длинные дульные вспышки, зазвенели о стену стреляные гильзы. В ответ захлопали винтовки, и я стянул с шеи ремень подсумка, кинул его Балагуру.

— Держи магазины!

Альберт Павлович досадливо выругался и вошёл в резонанс. Мягко и чисто, но меня близкими искажениями так пробрало, что непременно уселся бы на пятую точку, не опустись до этого на корточки.

Ух! Предупреждать же надо!

Я мотнул головой и принялся восстанавливать заземление, а уже пару секунд спустя взорвалась, не долетев до арки граната. Дальше сверкнул росчерк электрического разряда, пришлось отвлечься и перекинуть его на громоотвод. Шаровую молнию я разметал, нарушив стабильность энергетической структуры, и та рванула в десятке метров от нас. Из носа от перенапряжения потекла кровь, и следующую атаку погасил перезаряжавший автомат Балагур.

Только пустое — он с девятого или даже десятого витка, а на одной только выучке далеко не уедешь. Если не начнёт действовать Альберт Павлович, очень скоро нас выкурят из арки под пули.

Кто-то из мятежников попытался ударить резким перепадом давления, и вновь чётко сработал Балагур. Он не погасил выброс, лишь сместил фокусировку, и над нами гулко хлопнуло, стену дома перечертила длинная трещина, на голову посыпалась каменная крошка.

Пленный отчаянно сипел и хрипел, но пока что оставался недвижим, лишь конвульсивно сжимал и разжимал левый кулак, так что я отвлёкся и от него, и от всё более ощутимых энергетических возмущений, генерируемых Альбертом Павловичем, восстановил заземление и вновь потянул в себя сверхсилу. Приходилось не только контролировать состояние входящего канала, но и удерживать в равновесном положении энергетический узел, ладно хоть ещё к такому мне было не привыкать. Справлюсь!

Рвануло, будто в арку артиллерийский снаряд угодил! На сей раз Балагур сработал не слишком чисто, и нас всех хорошенько приложило ударной волной, я аж зубами клацнул и едва контроль над потенциалом не упустил. Зато скинул неуместную сейчас отрешённость Альберт Павлович — мотнул головой, сплюнул кровью и наконец-то начал действовать.

Загудел воздух, замерцала перегородившая арку оранжевая пелена, а выброс энергии породил столь лютые искажения, что меня попросту вдавило в стену. Куратор не стал задействовать каких-либо сложных конструкций или структур, он остановил свой выбор на плазменном выбросе. И вроде всё как меня учили: «напряжение! ионизация! нагрев! давление!», только энергии в это воздействие оказалось влито столько, что во дворе вмиг вспухло огненное облако. Пламенная река хлынула в дальнюю арку, кто-то взвыл и мигом заткнулся, обстрел моментально прекратился, пули перестали щёлкать по стенам и брусчатке.

Альберт Павлович ещё несколько секунд продолжал генерировать поток раскалённой плазмы и остановился, лишь когда в здании вспыхнул пожар.

— Так-то лучше, — с удовлетворением заявил он, потряс кистями, развеивая идущий от перчаток дым, и окликнул бойца особого дивизиона: — Балагур! Сможешь дать знать…

Исходящие от куратора искажения энергетического фона перестали забивать моё ясновидение, и я выдохнул:

— Двое ушли!

И не ушли даже — обошли! Давление в голове чуть ослабло и разделилось: двое наших преследователей успели укрыться от огненного вала в здании — даже если выгадаем момент и рванём через дорогу, они непременно ударят в спину!

Но нет — ударили те раньше. Свод арки в дальнем её конце вдруг рухнул, перекрыв путь к отступлению на улицу, по потолку оттуда побежали широченные трещины, камни заскрипели, начали крошиться и проседать — от обрушения их удержал резко вскинувшийся Альберт Павлович. Своим воздействием он укрепил стены и тут же запечатал выход во двор силовым экраном.

Вовремя! Остатки раскалённой плазмы перестали рассеиваться и хлынули обратно, из-за этого облицовочный кирпич в один момент нагрелся и начал лопаться, потом и вовсе стал терять форму, потёк, засветился оранжевым сиянием. Жар попытался проникнуть и в арку, её стены затрещали и задрожали. Взявшие нас в оборот операторы пытались перебороть защиту Альберта Павловича, а тот слишком сильно вложился в атаку, остатков потенциала надолго могло и не хватить.

И что самое поганое — объёмы энергии, которые задействовали монархисты, не оставляли никаких сомнений в том, что куратору противостоят не слабосилки, а операторы, если и уступающие ему самому, то исключительно в технике, но никак не мощности. При таком раскладе в позиционном противостоянии одному против двоих никак не выстоять. Сомнут!

Кое-какой потенциал я к этому моменту уже поднабрал, поэтому медлить не стал и метнулся за перегородившую выход из арки полупрозрачную пелену. Но нет, не предпочёл запеканию на медленном огне или мучительной смерти под завалом быструю гибель в пламени, я всё рассчитал и продумал. Не стал и пытаться отгородиться от раскалённой плазмы силовым экраном — попросту не обладал достаточными навыками построения защитных коконов, — вместо этого стал гасить тепловую энергию в непосредственной близости от себя и там, куда намеревался переместиться, за миг до этого действа.

Бежать! Бежать! Бежать!

Потенциал стремительно проседал, и вырвался из смертоносной ловушки я на последних остатках сверхсилы. Точнее — почти вырвался. В здании вовсю разгорался пожар, пылали шторы и обломки мебели, всё заволокло дымом, и катастрофически не хватало кислорода, а обзор сократился до считанных метров.

Объятая огнём комната, затянутый дымом коридор, а дальше — тупик!

Лёгкие рвал кашель, дышать было нечем, сознание плыло и ускользало, поэтому поворачивать назад и тратить драгоценные мгновения на поиски выхода я не стал, силовым выбросом ударил по стене, шагнул в неровный пролом и с неописуемым наслаждением втянул в себя свежего воздуха. Закашлялся, скорчился, опёрся о стену, но не упал, устоял на ногах.

За спиной загудело раздуваемое сквозняком пламя, но в голове мало-помалу прояснилось, и я обратился к ясновидению, попытался оценить состояние энергетического фона и отследить местонахождение противника. Сознание прошило шрапнелью помех, зато сразу уловил два пульсара, порождавших своими размеренными биениями головную боль и тошноту. Работали мятежники со сверхсилой умело и очень чётко, а вместе с тем, как мне показалось, предельно стандартно. И ещё они определённо пренебрегли экранированием, а вот я — наоборот. Не только заземление восстановил, ещё и от энергетического фона отгородился.

В пробитое мной отверстие со свистом втягивало воздух, пожар за стеной разгорался всё сильнее и сильнее, огонь уже вовсю бежал по бумажным обоям, и возвращаться в эту душегубку я не рискнул, принялся лихорадочными усилиями восполнять растраченный потенциал и рванул