Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тридцать мюнхенских жандармов под командованием четырех офицеров отправили местных жандармов по домам и заперли замок. Они отключили телефон, недавнее изобретение, с помощью которого Людвиг мог телефонировать в Фюссен. Они перекрыли отопление и запретили королю любые прогулки. С этого момента Людвиг II был пленником.
В полночь я прилег в одной из комнат для прислуги на втором этаже, но уснуть так и не смог. Я беспокойно ворочался в постели, а если мне и удавалось задремать, то видел перед собой Марию. Она убегала от меня, я бежал следом. И всякий раз, когда я нагонял ее и хотел схватить, она вновь оказывалась на несколько шагов впереди. Внезапно Мария остановилась и повернулась ко мне. Я увидел лицо разлагающегося трупа. Она открыла рот, оттуда полезли черви, и в голове у меня зазвучал ее хриплый голос.
Он убьет меня…
Потом кто-то сильно потряс меня за плечо. Я открыл глаза: передо мной стоял граф Дюркхайм. Он был в форме, плаще и офицерской фуражке, словно готов был отправиться в дорогу. За окном уже светало.
– Нам нужно поговорить, – прошептал он.
Я раскрыл было рот, но граф прижал палец к губам.
– Не здесь. У стен есть уши. Мюнхенские жандармы расползлись по всему замку. Идемте за мной.
Я поднялся и, заспанный, пошел вслед за ним к лестнице. Мы молча поднялись на четвертый этаж. Граф вел меня мимо комнат, пока мы не остановились перед дверью в королевскую спальню.
– Но… – начал я, когда Дюркхайм повернул ручку.
– Не беспокойтесь, – бросил граф. – Короля там нет. Он, как нежить, бродит по Певческому залу. В спальне на данный момент безопаснее всего. Слуги знают, что по ночам Людвиг здесь не бывает, только днем. Поэтому никому не придет в голову подслушать нас здесь.
Адъютант Его Величества завел меня в холодную комнату и запер дверь. За окном брезжил рассвет, и уже угадывались очертания огромной кровати с роскошным пологом и резными опорами. Стены вокруг нас были расписаны сценами из «Тристана и Изольды», и по ним можно было проследить всю трагическую историю, начиная со злополучного зелья и заканчивая посмертным воссоединением героев. Глиняные фигурки у камина также представляли собой влюбленных. Я невольно подумал о нас с Марией. На одной из картин герои стояли, тесно прижавшись друг к другу, в точности как мы на Херренхимзее несколько месяцев назад.
Дюркхайм тяжело опустился в кресло и посмотрел на меня. Похоже, он ни на минуту не сомкнул глаз, веки у него раскраснелись.
– Опровержение составлено и отпечатано, – произнес он, потирая виски. – Мы заказали тридцать тысяч экземпляров. Но, признаюсь честно, я не особо верю в успех мероприятия. Думаю, полиция конфискует бо́льшую часть листовок, прежде чем их удастся распространить.
– И что же нам делать? – спросил я беспомощно.
– Нам? – Граф устало улыбнулся. – Вы переоцениваете мои возможности. Я уже трижды получил приказ от военного министра. Мне необходимо вернуться в Мюнхен. В противном случае меня обвинят в государственной измене. Теперь, после смены власти, я на службе у принца Луитпольда. – Он протяжно вздохнул. – Все идет к тому, что вы, Марот, скоро станете последним из нашей группы, кто сможет непосредственно заступиться за короля.
– Прошу вас, Дюркхайм, не оставляйте короля сейчас! – воскликнул я шепотом, в отчаянии опустился на застланную синим дамастом кровать и схватился за голову. На мгновение я позабыл, что это кровать Его Величества.
Граф поднял руку, успокаивая меня.
– Не тревожьтесь. Да, я должен уехать. Но прежде чем отправиться в Мюнхен, я передам сообщение шталмейстеру Хорнигу и еще кое-кому из друзей. Они подготовят все, что нужно для побега.
Я нахмурился.
– Для начала нам необходимо выяснить, куда именно фон Гудден и Хольнштайн хотят отправить короля.
– По крайней мере в этом деле для нас есть проблеск надежды. – Впервые по губам Дюркхайма скользнула улыбка. – У меня еще осталось несколько надежных источников, и они сообщают интересные сведения. По всей видимости, фон Гудден хочет упрятать Его Величество в Линдерхофе. Они планируют превратить замок в своего рода тюрьму. Поэтому действовать нужно быстро. – Он поднялся и разгладил мундир. – В окрестностях Линдерхофа у меня есть годные люди, они организуют побег. От замка не так далеко до Тироля. Еще не все потеряно, Марот.
Дюркхайм вдруг тронул свой нагрудный карман.
– Проклятье, чуть не забыл! Письмо! – Он вынул оба конверта. – Я дал слово Людвигу, что доставлю письмо в Линдерхоф. И при этом должен незамедлительно явиться в Мюнхен, если не хочу предстать перед трибуналом!
Я задумался на мгновение, после чего протянул руку.
– Дайте письмо мне. Я возьму его в Линдерхоф и передам адресату.
Дюркхайм взглянул на меня с сомнением.
– Я дал обещание, – пробормотал он, но потом вздохнул: – Что поделать! Если не вам, то кому еще я могу довериться? Но помните, что письмо необходимо передать лишь тому, кто указан в этой записке. А ее вы можете прочесть лишь по прибытии в Линдерхоф.
Я кивнул, взял оба письма и спрятал во внутренний карман, прямо напротив сердца.
– Мне пора, – граф протянул мне руку на прощание. Первые лучи восходящего солнца коснулись его лица. – За Бога и короля.
– За Бога и короля.
Не проронив больше ни слова, Дюркхайм развернулся и вышел из спальни. Вскоре я услышал стук копыт и выглянул из окна. Туман во дворе понемногу рассеивался. Пригнувшись, словно вор, граф галопом погнал коня к воротам.
И скоро растворился в рассветной дымке.
Стук в дверь оторвал Стивена от чтения. На пороге стоял Альберт Цоллер.
– Фотограф Адольф докладывает, – произнес отрывисто дядя Лу и по-солдатски поднес ладонь ко лбу.
На шее у него висела громоздкая зеркальная камера, которую он пару часов назад откопал в местном фотомагазине.
– Давно хотел такую, – с ухмылкой сообщил дядя Лу, покачивая старым фотоаппаратом перед самым носом Стивена. – Я решил, что это смотрится более профессионально, чем современные цифровые камеры. – Он взглянул на часы. – Девять доходит. Надо поторопиться, если не хотим опоздать.
Стивен подскочил.
– Уже так поздно?
Он положил дневник в рюкзак и быстро обулся, после чего они с Цоллером спустились по истертым ступеням в холл.
– Ну как? Есть что-то новое? – спросил дядя Лу и кивнул на рюкзак с книгой.
Лукас помотал головой.
– Только то, что Людвиг незадолго до своей смерти хотел отправить в Линдерхоф какое-то важное письмо. По словам Марота, это послание, возможно, было самым важным в его жизни.
Цоллер на мгновение остановился.
– Странно, – пробормотал он. – В научной литературе об этом письме ничего не сказано. Известно, что там написано?