болезнь: «Несмотря на интенсивные биологические и психологические исследования, этиология расстройства половой идентичности остается загадкой. Она вполне может быть взаимодействием генетических, гормональных и неявных психодинамических факторов, ожидающих выявления. До тех пор исключительную важность для диагноза и лечения имеет последовательная, тщательная и продуманная классификация»616.

В одном из наиболее распространенных учебников по психиатрии для медицинских вузов — «Синопсис по психиатрии Каплана и Сэдока» — утверждается: «Транссексуализм: индивид желает жить в качестве представителя противоположного пола и быть признанным таковым, обычно сопровождается желанием сделать собственное тело при помощи хирургии и гормональной терапии настолько соответствующим желаемому полу, насколько возможно»617.

Психиатрический взгляд на транссексуализм противопоставляет психиатра пациенту, и наоборот. Психиатр видит в субъекте безумного возмутителя спокойствия, а в себе — ученого и целителя, наделенного профессиональной обязанностью «правильно» выставить пациенту диагноз и «надлежащим образом» его лечить. Пациент в себе больного не видит и в диагнозе не заинтересован. Тем не менее он нуждается в психиатре для того, чтобы получить товары и услуги, которые в нашем обществе могут законно предоставить только врачи, имеющие лицензию на медицинскую практику. В частности, ему требуется психиатр, который освидетельствует его как «психически подходящего» для получения препаратов и хирургии, требуемой для перемены пола.

Пол — не единственный признак персональной идентичности, назначаемый нам биологией или обществом. Возраст, религия, национальность и родной язык — другие такие признаки. Используя в качестве примера транссексуализм, мы можем сконструировать множество иных видов «расстройства личной идентичности», например:

• Трансденоминационализм: индивид желает жить в качестве представителя «противоположной» религии и быть признанным таковым (например, христианин — мусульманином); обычно сопровождается желанием сделать собственное тело при помощи хирургии (обрезание) настолько соответствующим желаемому кредо, насколько возможно.

• Транснационализм: обычно расстройство с двойным диагнозом, сопровождается транслингвализмом; индивид желает жить в качестве представителя «противоположной» национальности (например, венгр — в качестве американца) и быть признанным таковым; обычно сопровождается желанием сделать собственное место жительства настолько соответствующим желаемой национальности, насколько возможно, посредством эмиграции и изучения языка.

• Трансхронологизм: индивид желает жить в качестве представителя более молодой возрастной группы и быть признанным таковым; обычно сопровождается желанием сделать собственную внешность и тело при помощи косметики, одежды и косметической хирургии настолько соответствующими желаемой возрастной группе, насколько возможно.

Этот список можно расширить «пересечениями», касающимися ролей, которые индивид принял добровольно, но желает заменить на другую, например семейный статус или место работы:

• Трансоккупационализм: индивид желает жить в качестве представителя более высокооплачиваемой профессии и быть признанным таковым; обычно сопровождается желанием сделать собственные полномочия и личность, посредством вырабатывания или подделки таковых, настолько соответствующими желаемой профессии, насколько возможно для участия в новой профессии618.

• Трансмаритализм: индивид желает жить в качестве представителя брачного статуса, более комфортного, чем его статус в данное время, и быть признанным таковым; обычно сопровождается желанием вступить в брак в случае одиночества и развестись, если он в браке, за счет действий, необходимых для достижения этой цели.

Дело в том, что врачи обладают социально установленной властью определять, что считается «заболеванием». Психиатры обладают узаконенной властью определять, что считается «психическим расстройством» и что считается «опасностью для себя и окружающих» и лишать свободы индивидов, такой диагноз получивших. Таков урок, который мы можем извлечь из преступлений психиатрической профессии против Макклоски.

Финал

Либертарианцы рассматривают государство как организацию, обладающую монополией на законное применение насилия. Это не значит, что либертарианцы не понимают того, что государство среди прочего может предоставлять определенные услуги, такие как почта, железнодорожные перевозки, охрана здоровья. Это значит только, что они считают монополию государства на законное применение насилия наиболее очевидной и важной его характеристикой.

Поскольку узники так называемых «психиатрических стационаров» лишены в них свободы и всегда были лишены свободы, мне казалось очевидным, что психиатрия является отраслью аппарата государственного принуждения. Существующие оправдания монополии психиатров на законное применение медицинского принуждения носят психиатрический, терапевтический и криминологический характер: это душевная болезнь, отсутствие у пациента понимания наличия у него заболевания и потребности в лечении такового, а также потребность пациента и общества в защите от опасности, вызванной душевной болезнью. Это не значит, что я не понимаю, что среди прочего психиатры также могут предоставлять определенные услуги, которых люди хотят и которые пациенты получают по собственной воле. Это значит только, что я считаю монополию психиатрической профессии на узаконенное применение насилия его наиболее очевидной и самой важной характеристикой.

Каждый знает, что государство имеет власть заставлять людей делать то, что они не хотят делать, и силой не позволять им делать то, что они хотят. Джордж Вашингтон, первый среди равных основателей США, предупреждал: «Правительство — это не разум и не красноречие; это сила»619. Против опасности, которую государство представляет собой как аппарат принуждения, мы имеем определенные меры защиты — Билль о правах и верховенство права.

Но немногие знают, и еще меньше признают открыто, что современное государство обладает также совсем иным видом власти — властью принудительно диагностировать индивидов в статусе душевнобольных и лечить их заявленные душевные болезни против их воли, т.е. стигматизировать невиновных индивидов как безумных и лишать их свободы помещением в тюрьмы под названием «психиатрические стационары». Против опасности, которую государство представляет собой как аппарат «терапии», у нас не имеется формальной законной защиты. Разница между этими двумя видами угрозы свободе и ответственности можно проиллюстрировать следующим образом:

• Государство всеобщего благосостояния стремится облегчить нищету и безработицу. Его выгодоприобретатели не получают помощь против своей воли. Это конституционное государство, регулируемое верховенством права. Получатель чека на обеспечение, который отдаст деньги другу или потратит их на алкоголь, не подвергнется преследованию или наказанию представителями государства всеобщего благосостояния.

• Терапевтическое государство стремится облегчить личные и социальные проблемы, определенные в статусе заболеваний. Его выгодоприобретателям часто «помогают» против их воли. Это тоталитарное государство, регулируемое верховенством терапевтического усмотрения. Получатель психиатрического лекарства, который отдаст его другу или откажется получать «пользу» от него, будет преследуем и наказан представителями терапевтического государства.

Как я утверждал в предисловии, принципы и практики деинституционализации, недобровольного амбулаторного лечения, права душевнобольного на лечение и обязанности психиатра защищать [от опасности] стерли границу между правовыми статусами добровольного и недобровольного, стационированного и свободного пациента, превратив всех психиатрических пациентов в людей, потенциально или действительно не несущих ответственности за свои поступки и, следовательно, подлежащих психиатрическому принуждению. А профессионалов сферы охраны психического здоровья они сделали ответственными за проступки пациентов и их благополучие, наделив их обязанностью принуждать пациентов при необходимости. Вот почему я считаю, что непринудительная психиатрия — оксюморон.

Нравственный