Юлиан испытующе взглянул на Рогера. Итак, Рогер знал это с самого начала, но не мог объяснить, потому что тогда Юлиан не сумел бы его понять.

— Значит, во всем виноват я, получается так? — про­шептал он, ища глаза Рогера, но тот, похоже, не мог выдержать его взгляда и смотрел мимо. Юлиан дрожащим голосом продолжал: — Если бы я не вмешался, ничего бы этого не случилось, так? Мой отец и Гордон украли бы зеркало и спокойно скрылись, а на следующий день старик отдал бы им деньги, из-за которых они его шан­тажировали. И ничего бы не произошло. Но вмешался я, они задержались и... и, когда я боролся с Гордоном, упала свеча, от которой начался пожар. — Он устало замолк и подождал. Но Рогер не произнес ни слова. — Тогда во всем виноват я. Без меня бы ничего не случилось. Зеркало не разбилось бы, и...

— ...никогда бы не разразилась магическая буря, — до­сказал за него Рогер.

— Значит, я во всем виноват!— Из груди Юлиана вырвался сухой всхлип. И тогда Рогер все же повернулся к нему:

— Нет, Юлиан. Ты это сделал, но это не значит, что ты виноват. Случилось то, что должно было случиться. С таким же успехом можно было во всем обвинить меня, ведь это я втянул тебя во всю эту историю. Или Алису — за то, что она спасла тебе жизнь. Или даже твою мать, за то, что она родила тебя на свет! Но все мы были только инструментами судьбы.

Юлиан в отчаянии сжал кулаки.

— Тогда бессмысленно все, что было, и все, что будет. Для чего тогда мы вообще существуем, Рогер? Зачем мы живем? Чтобы передвигаться, как фигуры на шах­матной доске, которые даже не замечают, что их двигают?

— Еще спроси меня, есть ли Бог и для чего он нас создал! — с раздражением ответил Рогер. — Я понимаю, что тебе больно и что ты зол на весь мир, но ты путаешь некоторые вещи! Мы ведем речь лишь о логической про­блеме, и ни о чем другом. Мы говорим единственно о том факте, что нельзя изменить того, что уже произошло!

— Но я это уже сделал! — Юлиан от волнения начал дрожать всем телом. — Называй это как хочешь, но это моя вина, а не отца или Гордона или кого-нибудь еще! Я один отвечаю за все, и я постараюсь это исправить, хотя еще не знаю как!

И Юлиан повернулся и зашагал прочь, быстро зате­рявшись в ярмарочной толпе!

Он опомнился, когда кто-то коснулся его плеча. Это была Алиса, и Юлиан ничуть не удивился ее появлению.

— Пора, — сказал он.

Алиса кивнула и быстро отдернула руку. Уже не в первый раз Юлиан замечал, что она боится прикосновений.

— Тебя послал Рогер?

— Да, — ответила Алиса. — Он решил, что будет лучше, если я тебя догоню.

Оказалось, что он, сам того не заметив, дошел до колеса обозрения и очутился на темной стороне этого сооружения.

Он глянул вверх, но врата ада еще не раскрылись, чтобы извергнуть на землю огонь.

Алиса молча повернулась, и Юлиан так же молча последовал за ней. Он сомневался, что сможет теперь когда-нибудь улыбаться и радоваться.

До зеркального кабинета они дошли молча. В поме­щении царила темнота. Юлиан ждал, что Алиса включит прожекторы, которые превратят стекла в зеркала. Но вместо щелчка выключателя услышал чирканье спички. Загорелась керосиновая лампа. Только теперь он сооб­разил, что очутился во времени, когда такие предметы, как выключатель, еще не вошли в обиход.

Алиса держала лампу так, чтобы свет не слепил его, и сама в этом мягком свете казалась еще прекраснее и нежнее, чем прежде. Свет превращал стекла в полупро­зрачные зеркала, но за ними, казалось, было совсем не то, чего хотел бы Юлиан...

— Что там? —спросил он.

— Место, о котором тебе рассказывал Рогер. — Алиса печально улыбнулась. — Где ты можешь стать всем, чем захочешь.

— А если я уже есть то, что хочу? — неуверенно спросил он. Ему совершенно расхотелось идти туда. Впро­чем, и никогда не хотелось.

— Ты будешь там счастлив, правда.

Но если это так, почему в глазах Алисы вдруг за­блестели слезы? Он подошел к ней, чтобы обнять ее и успокоить, но она и на сей раз уклонилась от его при­косновения.

И тогда он наконец понял.

— А ты не там! — не спросил, а скорее ответил Юлиан. — Мы никогда больше не увидимся!

Алиса улыбнулась сквозь слезы:

— Увидимся. Будем видеться сколько захочешь. А теперь идем. Скоро придут остальные, а я хочу спокойно показать тебе все.

— А Рогер не пойдет с нами?

— Он уже там. Он ждет нас.

Она шагнула к зеркалу-стеклу и поманила за собой Юлиана.

На сей раз он тоже ничего не почувствовал, но это было иначе, чем раньше, когда ему приходилось идти сквозь зеркало. Это не длилось так долго, и не было видений огня или каких-нибудь пожирающих существ, Юлиан просто прошел сквозь стекло, будто его вообще не было, и очутился на другой стороне.

Но нет, это было не совсем так! Юлиан понял, что он вышел на ту же сторону. Он очутился перед той же дверью, и в окружающей обстановке не изменилось ничего.

Алиса потушила лампу и вывела Юлиана наружу.

Перед ними простиралась покинутая, затихшая яр­марочная площадь. Лишь кое-где светился одинокий ого­нек, но эти островки света лишь подчеркивали окружаю­щую темноту.

— Что это? — спросил он.

— Место, которое исцеляет боль, — загадочно сказала Алиса. — Идем, я все тебе покажу.

Юлиан коснулся ее руки и почувствовал, что за зер­калом Алиса избавилась от страха прикосновений.

Алиса водила его так же, как водил Рогер там, по другой, обреченной на гибель ярмарке в мире перед зеркалом, и, по сути, Юлиан не увидел ничего нового. Но если та ярмарка шумела, сияла и бурлила, здесь царили тьма и тишина. Большинство заведений было закрыто. Лишь изредка кто-нибудь попадался им на­встречу, и это были только дети и подростки. Многие им улыбались и поднимали руку для приветствия, но одна девочка лет восьми остановилась.

— Это он? — спросила она у Алисы.

— Да. Только дай ему немного времени. Вы еще успеете засыпать его вопросами.

— Похоже, меня здесь уже заждались, — задумчиво ска­зал Юлиан. — Ах да, ведь я был вашей последней надеждой.

Алиса промолчала, а Юлиан заметил одну странность: горечи в его словах стало намного меньше, чем еще несколько минут назад. Чувство одиночества и потери все еще оставалось, но это было скорее воспоминание о боли, чем настоящая мука. Что там сказала Алиса? Место, которое исцеляет боль?

Они шли дальше, и он спросил:

— Здесь всегда так тихо?

— О нет. — Она засмеялась. — Ты сам увидишь, здесь иногда даже слишком шумно и слишком весело. Многие наши пока еще там, снаружи.

— Откуда они здесь?

— Сюда ведет не единственный путь, — уклончиво ска­зала Алиса и вздохнула: — Кто знает, может, и место это тоже не единственное...