— На юг?

— Потому что там засели твои враги. В Лундене.

— Ваормунд, — пробормотал я и внутренне вздрогнул, вспомнив о пережитом близ зарослей терновника на ячменном поле, как Ваормунд и его присные хохотали и мочились на мое избитое нагое тело.

— Ага, он должен быть в Лундене, — процедил Финан. — Наверняка побежал домой к своему хозяину, поджав хвост.

— Этельхельм, — сказал я, называя имена врагов.

— Говорят, он тоже там. Вместе с племянником.

— Эльфверд.

— Три человека, которых ты должен убить. А этого не сделаешь, пролеживая задницу в кровати.

Я снова открыл глаза:

— Какие новости с севера?

— Никаких, — отрезал Финан. — Король Этельстан перекрыл главную дорогу под Линдкольном, чтобы предотвратить распространение чумы на юг. И остальные дороги тоже.

— Чума, — повторил я.

— Да, чума. И чем скорее мы приедем домой и узнаем, кто жив, а кто умер, тем лучше. Но я не позволю тебе вернуться на родину побитым псом. Ты добудешь Вздох Змея, перебьешь врагов и только тогда поведешь нас домой.

— Вздох Змея, — повторил я, и мысль о том, что этот великий клинок в руках у врага, заставила меня сесть.

Бенедетта подала руку, чтобы помочь, но я отказался. Спустив ноги на устланный сеном пол, я судорожным рывком поднялся.

— Помоги мне одеться, — потребовал я. — И подыщи для меня меч.

Потому что мы отправлялись в Лунден.

— Нет! Нет, мы не идем в Лунден, — заявил Мереваль на следующее утро.

Нас собралась дюжина. Мы сидели во дворе большого верламесестерского господского дома, очень похожего на дом в Сестере, что неудивительно, поскольку и тот и другой построили римляне. Люди Мереваля перетащили на солнечную сторону скамьи, на которых разместились двенадцать человек. Однако поблизости находилось еще около сотни, слушавших нас. Слуги разнесли эль. У порога рыли землю несколько кур, сонная собачонка наблюдала за ними. Финан сел справа от меня, отец Ода — слева. Остальной совет состоял из двух священников и командиров отряда Мереваля. Чувствовал я себя отвратительно. Я знал, что мое тело будет болеть много дней. Левый глаз наполовину заплыл, левое ухо запечатал сгусток крови.

— Сколько воинов в гарнизоне Лундена? — уточнил отец Ода.

— По меньшей мере тысяча, — ответил Мереваль.

— Им нужно две тысячи, — сказал я.

— А у меня всего пятьсот, — заметил Мереваль. — И часть из них больные.

Мне нравился Мереваль. Трезвый, разумный человек. Я знал его много лет, теперь он поседел, а проницательные глаза прятались в сетке глубоких морщин. Вид выдавал беспокойство, хотя он и смолоду всегда выглядел встревоженным. Хороший и преданный воин, командовавший личной дружиной Этельфлэд и руководивший ее защитой с непоколебимой верностью и похвальной осмотрительностью. Он был не из тех, кто идет на риск, и, вероятно, это положительное качество для человека, главной задачей которого является защита. Этельстан доверял ему, почему и поставил во главе отборного войска, захватившего Лунден. Но потом Мереваль потерял город, введенный в заблуждение ложным известием о наступающей через Верламесестер армии.

И вот теперь он оборонял стены этого города, а не могучие укрепления Лундена.

— Какая задача поставлена перед тобой? — осведомился я.

— Не дать подкреплениям из Восточной Англии достичь Лундена.

— Они пойдут не по дороге, — напомнил я. — Их перебрасывают на кораблях, и мы наблюдали за их прибытием. Судно за судном, полные воинов.

Мереваль нахмурился, хотя для него едва ли являлось тайной то, что Этельхельм использует корабли для усиления лунденского гарнизона.

— У Мерсии кораблей нет, — заявил он как будто в оправдание своей неспособности перекрыть поток подкреплений.

— Значит, ты просто сторожишь дороги, ведущие из Восточной Англии?

— Не имея кораблей, это единственное, что мы можем сделать. Еще мы высылаем дозоры наблюдать за Лунденом.

— И за Тотехамом? — уточнил я. Я не знал точного расположения Тотехама, но из услышанного мною сделал вывод, что он где-то между Лунденом и Верламесестером.

Догадка оказалась верной, потому как вопрос вызвал неуютную заминку.

— В Тотехаме маленький гарнизон, — ответил наконец командир по имени Хеорстан. То был средних лет воин, выполнявший при Меревале роль заместителя. — Слишком маленький, чтобы доставить нам неприятности.

— Какой именно?

— Семьдесят пять, допустим.

— Значит, семьдесят пять человек из Тотехама неприятностей вам не доставляют, — с иронией продолжил я. — Тогда чем они занимаются?

— Наблюдают за нами, — пробурчал один из воинов Мереваля. Тон у него был недовольный.

— А вы попросту делаете вид, что их не существует? — Я посмотрел на Мереваля.

Снова повисла неуютная пауза. Кое-кто из сидевших на скамьях заерзал и уткнулся взглядом в пыльную площадь. Это говорило о том, что они уже предлагали напасть на Тотехам, но Мереваль отверг идею.

— Если Этельхельм вышлет войско из Лундена, чтобы атаковать короля Этельстана, — начал один из священников, явно стараясь вывести Мереваля из затруднительного положения, — мы последуем за ним. Об этом тоже говорится в нашем приказе. Мы нападем на это войско с тыла, а король ударит в лоб.

— А где король Этельстан? — спросил я.

— Охраняет Темез, — сказал Мереваль. — Во главе двенадцати сотен воинов.

— Охраняет! — подчеркнул поп, все еще пытаясь оправдать бездеятельность Мереваля. — Король наблюдает за Темезом, как мы наблюдаем за дорогами на Лунден. Король Этельстан настаивает, чтобы мы не предпринимали ничего, способного вызвать войну.

— Война уже идет, — веско бросил я. — Два дня назад погибли люди.

Священник, толстяк с венчиком каштановых волос, отмахнулся от этих смертей как от не стоящих внимания.

— Стычки случаются, это так, — заявил он. — Но король Этельстан не вторгается в Уэссекс, а войска лорда Этельхельма не вступают покуда в Мерсию.

— Лунден принадлежит Мерсии, — настаивал я.

— По праву да, — сказал поп досадливо. — Но со времен короля Альфреда там стоял гарнизон из западных саксов.

— Поэтому вы оттуда и ушли? — обратился я к Меревалю. Это был грубый и жестокий вопрос, напоминающий ему о глупости, которую он совершил, покинув город.

Мереваль вздрогнул, понимая, что все собравшиеся на площади слушают наш спор.

— Лорд Утред, а ты никогда не принимал неудачных решений?

— Принимал, и ты это знаешь. Ты только что спас меня от последствий худшего из них.