Амбул подумал, что это глупая ошибка. Надо было поставить машины аккуратно, и не рядом, чтобы их не могли распознать с воздуха.

Но нет, скорость была важнее скрытности; кроме того, у китайских самолетов было много другой работы. Вряд ли они смогут высвободить сколько-нибудь для наблюдений.

Пока сержанты распределяли среди людей трофейный груз, командир сообщил сведения, полученные по захваченным рациям. Противник продолжал считать их парашютистами и считал, что они идут к какому-нибудь важному военному объекту или к точке сбора.

– Они не знают, кто мы и что делаем, и ищут нас не там, – сказал командир. – Это ненадолго, но в этом причина, почему нас не разнесли в клочья, пока мы ехали. Кроме того, они считают, что нас не меньше тысячи.

Отряд хорошо продвинулся в глубь страны за эти часы на дороге. Рельеф стал холмистым, и хотя любой пригодный клочок земли в Китае обрабатывался тысячелетиями, здесь встречалась нетронутая глушь. Очевидно, отряд достаточно ушел за день от дороги, и можно было поспать перед тем, как стартовать дальше.

Но, конечно, передвигаться отряд будет в основном по ночам, а отсыпаться днем.

Если переживет ночь. Если переживет еще день.

Сгибаясь под тяжестью увеличившегося груза, отряд свернул с дороги в лес и пошел вдоль ручья. На запад. Вверх по течению. В глубь страны.

Кому: Porto%[email protected]

От: Locke%[email protected]

Тема: Созрел

Ключ шифрования: ******************

Ключ дешифровки: ****************************

Это Боб или Петра? Или вы оба?

После всех его тонких стратегических планов и потрясающих неожиданностей он прокололся на мелкой попытке убийства. Я не знаю, дошла ли до вас весть о сбитом шаттле МФ сквозь поток военных новостей, но он думал, что на борту шаттла я. Меня там не было, но китайцы сдали его тут же, и МФ сразу получил законную причину для проведения операции на земле. Бразильское правительство помогает, блокировав комплекс Гегемонии.

Тут единственная проблема: комплекс защищает твоя маленькая армия. Мы хотим сделать все без убитых, но ты слишком хорошо обучил своих солдат, а Сури на мои робкие попытки контакта не отвечает. До моего бегства он вроде как был у Ахилла в кармане. Может, это защитная окраска, но кто знает, что могло произойти по дороге из Китая?

Ахилл знает, как заставить людей на себя работать. Индийский офицер из министерства колоний, которого Графф знал много лет, выдал Ахиллу, что я улетаю на том шаттле – потому что его родные находятся в китайском лагере и он готов на все, чтобы их спасти. Может, Ахилл и Сури так же держит? И если Сури даст солдатам команду защищать Ахилла, они выполнят ее?

Изменит ли что-нибудь твое присутствие? Я там буду, но, пожалуй, я никогда до конца не верил твоим заверениям, что солдаты будут мне повиноваться беспрекословно. У меня такое чувство, что я потерял лицо, когда сбежал из комплекса. Но ты их знаешь, а я нет.

Очень был бы благодарен тебе за совет, и твое присутствие было бы очень полезно. Я вполне пойму, если не получу ни того, ни другого. Ты мне ничего не должен – ты был прав там, где я ошибся, и это я подверг всех опасности. Но в данный момент я хотел бы избежать гибели кого-либо из твоих солдат, а особенно – не погибнуть самому: не буду притворяться, что мною движут чисто альтруистические мотивы. У меня нет другого выхода, кроме как быть там лично. Если я не буду присутствовать при взятии комплекса, посту Гегемона могу сказать «прощай».

А пока что китайцы, кажется, не так уж хорошо воюют? Мои поздравления Халифу. Надеюсь, он будет великодушнее к побежденным врагам, чем китайцы.

Петре было трудно сосредоточиться на поиске в сети. Слишком подмывало переключиться на новости о войне. Это была генетическая болезнь, которую врачи нашли у нее в детстве, болезнь, которая послала ее в космос провести годы становления в Боевой школе. Она просто не могла не интересоваться войной. Как бы ни ужасала битва, манила она неодолимо. Состязание двух армий, каждая из которых стремится к господству, без правил, кроме тех, которые вынуждены ограничениями сил и страхом репрессий.

Боб настаивал, что надо искать сигнал от Ахилла. Петре это казалось абсурдом, но Боб был уверен, что Ахилл хочет, чтобы Боб к нему пришел.

– Он загнан в угол, – говорил Боб. – Все обернулось против него. Он думал, что сумел занять мое место. Потом он слишком далеко хватил, когда сбил шаттл, причем в тот самый момент, когда Лига Полумесяца выбила у него из-под ног Китай. Он не может туда вернуться – даже из Риберао вылететь не может. И он доиграет те игры, которые хочет доиграть. Мы для него – неподобранные концы, и он не оставит нас болтаться. Значит, он нас позовет.

– А мы не пойдем, – отвечала Петра, но Боб только смеялся.

– Если бы я думал, что ты всерьез, – говорил он, – я бы об этом подумал. Но я знаю, что это не так. У него – наши дети, он знает, что мы придем.

Или да, или нет. Что толку будет эмбрионам, если их родители погибнут в западне?

А это будет западня. Не честный обмен, не торг – моя свобода за ваших детей. Нет, к этому Ахилл не способен даже ради спасения собственной жизни. Боб его уже однажды поймал, заставил сознаться, после чего его поместили в психушку. Он туда больше не пойдет. Как Наполеон – из одного плена он убежал, но из следующего убежать не удастся. И потому он туда не пойдет, в этом Боб и Петра были согласны. Он их зовет только чтобы убить.

И все же она продолжала искать, гадая, как же она узнает то, что ищет, когда найдет.

И все это время ее тянула к себе война. Кампания в Синьцзяне уже придвинулась к границам ханьского Китая. Персы и пакистанцы должны были вот-вот окружить обе половины китайской армии в Западной Индии.

Вести об операции индонезийцев и арабов внутри Китая были несколько менее определенными. Китайцы громко стенали насчет мусульманских парашютистов, совершающих террористические нападения на территории Китая, грозили, что их будут судить как шпионов и военных преступников. Халиф немедленно ответил заявлением, что это регулярные войска, в воинской форме, и китайцы недовольны только тем, что получили у себя дома беду, которую хотели принести другим.

– Мы спросим со всех чинов китайской армии и китайского правительства персонально за любое преступление, совершенное против наших пленных солдат.

Такие выражения мог использовать лишь предполагаемый победитель, но китайцы тут же приняли эти слова всерьез и ответили, что их неправильно поняли: любой солдат в мундире будет рассматриваться как военнопленный.

Но для Петры самым интересным было, что китайцы продолжали считать индонезийцев и арабов парашютистами. Они просто не могли поверить, что высадившиеся с моря войска так быстро оказались внутри страны.