— Скорее поможет. Ребята, конечно, и так пойдут на уступки, куда они денутся. Но твоё несвоевременное появление может здорово ускорить процесс. Особенно, если ты не станешь сдерживать обуревающие тебя чувства.

Смешно.

Уже на пороге я сказал:

— В моём пророческом сне дело происходило на Левом Берегу. И эти двое тоже…

— Да, — кивнул Джуффин, — именно так.

И демонстративно уткнулся в свои самопишущие таблички. Как будто нет в Мире ничего важней возни с документами.

Ладно. Потом, так потом.

«Ты очень занят — вот прямо сейчас?» — спросил я Шурфа.

«Очень», — коротко ответил он.

Этого, честно говоря, следовало ожидать. Он и среди ночи-то на подобные вопросы обычно отвечает: «Подожди ещё пару часов, есть некоторая надежда, что я очень быстро со всем разберусь». А уж в разгар дня и подавно. Но я всё равно огорчился. Это чьей же головой мне теперь думать прикажете? Своей?!

«Но четверть часа спустя эта прискорбная ситуация изменится, — невозмутимо продолжил мой друг. — Я твёрдо намерен всех разогнать и наконец-то позавтракать».

«Раньше ты утверждал, что в это время все нормальные люди уже обедают».

«Я и сейчас так думаю. Но факт остаётся фактом: для меня это будет первая с момента пробуждения возможность пожрать. Поэтому если ты хотел предложить мне всё бросить и сбежать на край Мира, я пас. А если просто поговорить, я велю удвоить порцию».

«Можешь её даже утроить, — сказал я. — Помню я, какой у тебя там повар. Край Мира подождёт».

— Ты из-за Абилатовых находок пришёл? — спросил Шурф, ставя передо мной не тарелку даже, а здоровенное блюдо, на котором доживали свои последние минуты кулинарные шедевры, достойные куда более утончённого ценителя, чем зверски голодный я, готовый проглотить даже умеренно жёсткий сапог. По крайней мере, если его подадут со сносным соусом.

— Да нет, просто долго думал, где бы пожрать на халяву. И выбрал тебя, — ухмыльнулся я, отправляя в рот благоуханное нечто, с изысканной небрежностью фаршированное восхитительным не пойми чем.

Он флегматично кивнул, словно этой причины и правда было достаточно.

Я, конечно, не выдержал первым.

— Так ты, получается, уже всё знаешь? Откуда?

— Ну а как иначе? Знать, что происходит в столице — моя прямая обязанность. Хорош бы я был, если бы Главный Королевский Знахарь и Почтеннейший Начальник Тайного Сыска не держали меня в курсе своих дел.

— Что, и Джуффин по несколько раз в день тебе всё докладывает? — восхитился я. — Сам? По доброй воле?

— Ты неправильно ставишь вопрос. Он не то чтобы именно докладывает. Скорее вынуждает меня работать с его информацией. Наблюдение за деятельностью Тайного Сыска — не привилегия, а просто одна из множества моих обязанностей.

— Магистра Нуфлина Джуффин работой с информацией, вроде, особо не утруждал.

— Да, но их связывала давняя взаимная неприязнь и обоюдное недоверие. Не всем так везёт.

Я невольно улыбнулся.

— Но учти, — сказал Шурф, — об этих событиях мне известно только в общих чертах. Что минувшей ночью Абилат нашел на Весёлой дороге сновидца, который обезумел от страха. А ты вовремя проезжал мимо и каким-то образом привёл несчастного в чувство, после чего тот исчез. То есть, скорее всего, благополучно проснулся дома. И что сегодня утром история повторилась на улице Доброго Знака. Это всё. Подробности с тебя.

— Да какие там подробности, — поморщился я. — Одному примерещилось, что его сожрало гигантское чудище, второму — что буквально с минуты на минуту всё канет в небытие. То есть, вообще всё, включая его самого. Мне совсем не понравилось быть в их шкуре. Хотя выбрался оба раза довольно легко и пострадавших за компанию вытащил. Видимо сказывается опыт, не зря же я столько раз с ума сходил. Могу теперь водить экскурсии в эпицентр любого безумия и, что особенно ценно, обратно. Но ощущения победы — знаешь, вот этой счастливой эйфории, когда сделал почти невозможное, и от этого хочется немедленно обнять весь Мир — всё равно нет. Наоборот, у меня очень скверно на душе. Как будто зря старался. Хотя умом понимаю, что совершенно не зря.

— Просто ты почему-то игнорируешь тот факт, что в течение короткого промежутка времени дважды перенёс тяжёлую душевную болезнь. Это не могло пройти бесследно.

— Хочешь сказать, я всё ещё псих?

— Не в большей степени, чем обычно. Скорее, выздоравливающий больной, которому следует проглотить пригоршню успокоительных пилюль, сунуть за пазуху пару Кристаллов Радости, лечь в постель и проспать как минимум сутки. А уже потом разбираться, чувствуешь ты восторг победы или нет. Будь я твоим знахарем, дал бы именно такую рекомендацию. Но зная тебя, не сомневаюсь, что настаивать бесполезно.

— Больше всего на свете я хотел бы тебя послушаться. Но Джуффин говорит, вполне может быть, что на самом деле их гораздо больше.

— Кого — «их»?

— Спящих, которые чокнулись от страха. Просто они ещё не попались нам на глаза. Специально-то их пока никто не искал. А вдруг это что-то вроде эпидемии?

Сэр Шурф изобразил на лице такое специальное скорбное выражение, с которым хорошо говорить: «Поступай, как хочешь, но даже не рассчитывай, что я возьму на себя уход за твоей могилой, выкручиваться будешь сам».

Вслух он однако просто спросил:

— Думаешь, я чем-то могу помочь?

— На самом деле, ты уже помог. Примерно как пригоршня успокоительных пилюль и Кристалл Радости за пазухой. Ну, то есть, мне порядком полегчало. Возможность отобрать и съесть половину чужого обеда всегда меня утешала, ты знаешь. Но этого мало. Теперь мне нужна твоя светлая голова, до отказа набитая бесполезными… прости, я хотел сказать, уникальными знаниями.

— Какое же счастье, что мы с тобой не были знакомы в годы моей юности, — внезапно сказал сэр Шурф.

— Почему это? — удивился я. — По-моему, я вполне способен скрасить любую юность.

— Потому что в ту пору я бы просто пришиб тебя, не дослушав. Понимаю, что это не так просто как кажется, но, зная тебя и себя, не сомневаюсь, что предпринимал бы подобные попытки по дюжине раз на дню. Одна из них вполне могла бы увенчаться успехом, и с кем бы я, скажи на милость, дружил теперь?

— С моим призраком. Я бы круглосуточно преследовал тебя, печально завывая о своей загубленной жизни. Со временем ты бы привык. И даже научился бы находить в моём обществе некоторое удовольствие.

— Такое вполне возможно. Привык же как-то я к тебе живому, а ведь поначалу тоже было нелегко. Но ты продолжай, пожалуйста. Что там с моими бесполезными знаниями?

— Всё-таки уникальными, — улыбнулся я. — Прости. Дразню тебя зачем-то. Совсем дурак. Просто у меня сегодня всё не на месте: и сердце, и голова, и даже эта штука, о которой говорил Абилат, «острие духа», «тёмная сторона ума», похоже, перекособочилась от постоянного употребления. А ведь только и хотел спросить: вдруг ты о чем-нибудь этаком однажды читал? О кошмарах, которые снятся людям и сводят их с ума. Как ни крути, а место действия этих кошмаров — не только их помрачённый рассудок, но и наш Мир. И хоть убей, а нас это тоже касается. Правда, не знаю пока, каким местом. И на Тёмную Сторону пойти прямо сейчас с вопросами не могу. Я, будем честны, в плохой форме. По городу в таком состоянии бегать — вполне сойдёт, и ещё пару-тройку безумцев, если что, вытащу, не вопрос. Но с Тёмной Стороной пока лучше не экспериментировать. Потому что… Слушай, звучит очень глупо, но иногда я ощущаю себя там кем-то вроде приглашённого в оркестр музыканта; партия у меня простая, всего одна нота, да и та вряд ли слышна в общем хоре, но… Вдруг если приду туда встревоженным и усталым, испорчу весь концерт? Очень надеюсь, что нет, но всё равно лучше не рисковать.