– С Новым годом! С новым счастьем! – подпав под обаяние этого образа, возвестила я.

– Ты обалдела? – дружелюбно спросил Вадик. – Какой Новый год – май на дворе?

– Ну и пусть май, а я новую жизнь начинаю, – с легким сердцем ответила я. – В новой квартире, с новыми силами и с обновленной верой в то, что все, что ни делается, всегда к лучшему!

– Аминь! – торжественно возвестила Ирка и грузно плюхнулась на водительское сиденье. – А что, шоколадок больше не осталось? Вадька, ты все сожрал?!

Добрая Снегурочка мгновенно превратилась в сердитую снежную бабу. Вадик заглянул в опустевший бардачок, сконфуженно почесал в затылке и после паузы, заполненной Иркиным грозным сопением, примирительно спросил:

– Может, начнем новую жизнь с новым шоколадом?

– Правильно! Притормози у кондитерской! – быстро сказала я, чтобы потушить конфликт. – Отпразднуем освобождение Манюни!

Ирка перестала хмуриться. Мы отъехали от башни, и уже где-то на проспекте Разведчиков подружка вдруг тихо спросила меня:

– Про порнографию с предметами мебели ты просто так сказала или где-то видела что-то подобное?

– Мама дорогая! Мебель! Я же обещала Алексею Ивановичу сделать интервью с директором мебельного салона! – спохватилась я. – Ирка, разворачивай машину, в кондитерскую закатимся позже, а сейчас срочно двигай в «Мебель для жизни»!

Под неумолчное ворчание недовольной подружки мы проделали недолгий путь к мебельному салону. Едва «шестерка» остановилась на пригорке у раздвижных дверей, я выдернула из машины задремавшего Вадика, сунула ему в руки камеру и побежала в магазин, лишь краем глаза глянув на рекламный щит справа от дверей.

– Тут, похоже, опять какая-то презентация? – спросил Вадик, догнав меня у входа.

Плечом к плечу мы перешагнули через воображаемый порожек и остановились. Просторный зал мебельного салона был полон народу. Нарядные граждане с праздничными лицами толпились вокруг просторного фуршетного стола, занимающего всю середину зала. Над столом, поддерживаемый в воздухе гирляндой гелиевых воздушных шаров, парил плакат: «С днем рожденья, дорогой «МетаКар»!» На возвышении, которое в прошлый раз занимал мой самоходный диван, стоял вертлявый юноша в смокинге явно с чужого плеча и с микрофоном.

– А теперь, дорогие друзья, прозвучит здравица в честь фирмы-именинницы! – торжественно сообщил он.

– О, нет, только не это! – почуяв неладное, слабым голосом проговорила я.

Из мощных динамиков грянула музыка – заиграл невидимый оркестр, и хорошо поставленный мужской голос с чувством запел:

– Не думай о каркасе свысока…

Из толпы гостей торжества мне приветливо махал Аполлон Иванович Синебородов.

Через неделю мы праздновали новоселье. Мои доблестные наемные рабочие успешно завершили ремонт, Моржик, Белов и Лазарчук помогли мне расставить мебель, повесили люстры и прибили карнизы, а мы с Иркой развесили шторы и тюлевые занавески. Когда, уже явно эстетствуя, Ирка с Моржиком начали распределять по широким подоконникам привезенные ими декоративные растения в горшках, появился Колян.

– Ух, ты! – восхитился муж, бросив под ноги дорожную сумку и оглядев преображенную квартиру. – Красота-то какая!

– Красота спасла мымр! – усмехнувшись, шепотом напомнила мне Ирка.

Мымренок Манюня с причесанной рыжей гривой и в новых шортиках с надписью «Адидас» восседал на кровати в детской, готовый к встрече со своим маленьким хозяином. Впрочем, новоселье мы решили отметить, не дожидаясь возвращения Масяньки.

– Ты хочешь отпраздновать без малыша, чтобы не беспокоить его, да? – спросил Колян, пробегая глазами длинный список званых гостей.

– Просто хочется, чтобы батарейки не разрядились, – машинально ответила я, безжалостно вымарывая в перечне необходимых закупок шоколадные пирожные. Этим лакомством мы с подружкой объелись на презентации «МетаКара».

– Что ты сказала? – переспросил Колян.

Ирка толкнула меня локтем в бок.

– Хочется поскорее нарядиться! – быстренько переврала я.

Это кое-как сошло за объяснение.

Празднование получилось веселым и даже где-то бурным. Когда подвыпившие гости с подачи Вадика начали с криками: «С новым домом! С новым счастьем!» палить бенгальские огни и взрывать хлопушки, я порадовалась тому, что не поторопилась расстелить на полу новые ковровые покрытия. В целом, шумное массовое гулянье не нанесло существенного ущерба новому ремонту. В ванной свернули кран, в гостиной облили вином обои, но поправленные плотником полы оказались достаточно крепкими, и никто из танцующих не загремел в подполье.

Застольная беседа по вполне понятным причинам то и дело сворачивала на тему кладоискательства и кладообнаружения, и мне пришлось рассказать присутствующим историю с сундуком – в существенно отредактированной и купированной версии, где ни словом не упоминались злобные происки хищных Потаповых.

Далеко за полночь в квартире осталась дюжина наиболее стойких гостей – в том числе Лазарчук с Беловым, Вадик, Гоша Грохотулин и Рома Чашкин с Джульеттой Незабудкиной. Перемигнувшись, мы с Иркой заявили, что устали от шума и гама, и пошли во двор подышать свежим воздухом.

Я вышла из подъезда и уселась на лавочку с видом на окно гостиной, где в огнях светомузыки плясали неутомимые гости. Ирка ненадолго задержалась в подъезде, у распределительного щита. Через секунду свет в доме погас, и музыка смолкла.

– Пусть думают, что пробки выбило! – хихикнула Ирка, выбежав из подъезда и плюхнувшись на лавочку рядом со мной. – Ну, давай!

Я легким движением руки задействовала конфискованный у банды Потапова-младшего передатчик, и замурованные в стенах моей квартиры радиоприемнички понесли в массы искусство потустороннего хорового пения. В открытые форточки нам с Иркой было прекрасно слышно, как стенают и ухают дрессированные призраки.

– Хорошо-то как! – подперев подбородок ладошкой, мечтательно сказала Ирка.

С истошным визгом из подъезда вылетела Джульетта Незабудкина. Похожий на отощавшего гнома Ромашка мчался за ней следом, призывая подругу успокоиться, но при этом опасливо оглядываясь на подъезд.

– Отличная получилась вечеринка! – проводив благожелательным взглядом улепетывающего Грохотулина, сказала Ирка.

– Жалко, быстро кончилась! – поддакнула я.

Спотыкаясь на неровностях асфальта, в сиреневый мрак теплой ночи убегали последние гости нашего праздника.