…обняла его что было сил.

Время застыло. Кувыркалась, ярилась живая тьма, но теперь это больше напоминало агонию. Над сцепленными Лениными руками взвился дымок. Чучело взбрыкнуло, попятилось, но Лена держала крепко. На каждый рывок она вжималась все глубже, втискивала лицо в прохладу травяного каркаса – туда, к рыжей девчушке с перепуганными глазами.

Огонь вспыхнул и погас. Вновь вспыхнул, уже увереннее. И вот уже, не обжигая рук, весело побежал по спине, по плечам, по голове травяного кадавра. Внутри него ворочалась Кукла, билась, пытаясь сбросить с себя оковы чужих, незнакомых рук. Чучело с удивлением и восхищением разглядывало свои полыхающие пальцы. Огонь охватил и Лену, превратил в факел, однако странным образом не обжигал, она совсем не чувствовала жара.

В кромешном мраке разбрасывал искры большой костер. Тело чучела распадалось, разлеталось объятыми пламенем клочьями, ссыпалось в траву серым пеплом. Все сильнее и сильнее сжимала объятия Лена. Сперва она сомкнула пальцы, запечатав наконец кольцо рук. Затем сузила его так, что коснулась собственных локтей. И вот наконец в руках ее пойманной рыбой забилась рыжая девчонка.

Она вырывалась, и брыкалась, и даже, кажется, пыталась укусить. Но Лена стискивала крепко и тихонько раскачивалась из стороны в сторону: самой природой нашептанный инстинкт, материнская нежность, заложенная в каждой девочке. И беспокойное тельце билось все тише, покуда не обмякло, закинув на шею Лене веревочную руку.

Не замечая, что мрак рассеялся, не видя, как встают помятые и растерянные мальчишки, Лена еще долго качала куклу – обычную старую куклу с непомерно большой головой, глазами-пуговицами и стежками вместо рта. Лена шептала в рыжую макушку слова, словно вложенные кем-то в ее разум. Доброжелательные, но чужие. Шептала и надеялась, что больше никогда не испытает ничего подобного.

– Что ж ты, малышка, безобразничаешь? Почто людей честных пугаешь? Уймись, угомонись, малышка. Негоже так. Послушной будь, умницей будь…

Так Лена пронесла ее мимо оцепеневших мальчишек, сжимающих нелепые палки, мимо беспокойно перетаптывающихся взрослых, сгрудившихся в небольшое перепуганное стадо. Пронесла до неприметного камня, где лежали пластиковый солдатик-пират без ноги, резиновый крокодил с рваной дырой на месте гармони, плюшевый волк, машинка, ниндзя… Лена посадила Куклу на землю, прислонила к камню. Оправила платьице, как могла расчесала шевелюру пятерней. Чтобы не расплакаться, поспешно вскочила и, не оборачиваясь, пошла прочь.

– И что, все, что ли? – глуповато спросил Жан, вытирая предплечьем потный лоб. Волосы у него растрепались, выбились из аккуратного самурайского пучка, на щеке алела свежая царапина. Сейчас он вовсе не казался Лене взрослым – обычный мальчишка. Храбрый, честный, наверное, даже благородный, но привыкший решать проблемы ударом меча и лихим кавалерийским наскоком. Лена не знала, как объяснить ему эту щемящую пустоту в груди…

– Да, все, – наконец сказала она. – Все кончилось. Пора домой.

Как стадо блудных овечек они вели взрослых домой. Те смотрели мутными глазами, улыбались, но совершенно не понимали, где они и кто они. Кончилось тем, что Славка и Ярик взяли своих родителей за руки и потащили за собой. Остальные потихоньку потянулись следом.

Покидая поляну, Лена, все же задержалась на секунду, бросила за спину полный затаенной надежды взгляд. Она чуть не вскрикнула, увидев, как от старой избы, сверкая босыми пятками, вприпрыжку несется девчушка в простеньком сарафане. Как подкидывает она в воздух свою любимую куклу, кружит ее, взяв за руки. И как садится на камень, с интересом перебирая новые игрушки.

Лене вдруг почудилось, что она лишняя здесь. Словно не стоит у всех на виду, а подглядывает тайком. Она быстро сбежала к болотистому берегу и наткнулась на толпу людей, беспокойно переступающих с ноги на ногу.

– Что случилось? – протолкавшись сквозь взрослых, спросила Лена. – Почему стоим?

Ярик посмотрел на нее странным протяжным взглядом, как будто хотел ей что-то сказать. Но в итоге махнул рукой и глухо буркнул:

– Да не, все норм. Идемте.

В правой руке Ярик держал папину ладонь, а в левой – мамину. Как в раннем детстве, когда вес его еще позволял родителям отрывать сына от земли и раскачивать как на качелях. Да вот незадача: теперь Ярик сам оказался взрослым, у которого на попечении двое не слишком смышленых малышей. Родители отсутствующе улыбались, шли, куда их тянули, многозначительно кивали в ответ на любые вопросы, и все. Ну хоть не упрямились, вели себя послушно, и то хорошо. Ярик не представлял, как сдвинуть с места стокилограммового папу, вздумай тому заартачиться.

За их троицей, растянувшись в колонну по двое, топали чужие родители, которых, конечно же, не бросишь тут, посреди Болота. Того и гляди выпадут за камни да и сгинут под темной, покрытой ряской водой. Как-то само собой решилось, что середину подтягивал Славка, также ведущий маму и папу за руки. Родители у него оказались такими же рыжими, но при этом очень тощими, будто Славка захапал лимит веса, отведенного на семью. Замыкали строй Жан и Ленка, о чем-то увлеченно болтая. Ярик поглядывал на них с завистью. Хорошо устроились, никого за руки не тащат – знай строй подравнивают, не давая взрослым подходить слишком близко к каменной границе.

Поначалу все шло неплохо. По прямой Ярик уверенно довел процессию до места битвы с Белым (Славка здесь помрачнел и даже спрятал лицо в ладонях, на время выпустив руки родителей) и дальше, до перехода на следующий виток. Но уже там Ярик вдруг засомневался в себе и своей фотографической памяти. Вроде бы чего сложного: налево поверни, именно оттуда они и пришли. Но что-то не давало покоя, тревожно царапало череп изнутри. И поворачивая налево, Ярик нутром чуял, что выбрал ошибочный путь. Словно пока они разбирались с Куклой, лабиринт сделал несколько оборотов. И поди пойми: по часовой или против? А может, это само Болото перевернулось с боку на бок?

Добросовестно переходя запутанные кольца в нужных местах, Ярик все больше убеждался, что идут они неправильно. Правда, доказательств, кроме невнятных опасений, у него не было. До тех пор покуда очередное кольцо не привело их прямиком к каменному ограждению. Раньше тупики им ни разу не попадались: еще до того как тропа кончалась, их отряд успевал перейти на новый виток. Так что Ярик не сразу понял, что перед ним, и даже наступил на каменную ограду, едва не сделав шаг за ее пределы.

– Стоя-я-я-я-ять! – завопил он, изо всех сил упираясь ногами и оттаскивая родителей от топкой бездны. – Все назад! Быстро!

В мгновение ока рядом оказались Жан и Ленка. Настороженно оглядывая окрестности, они помогли отогнать взрослых на середину тропы. Подошел, волоча за собой родителей, Славка. Никто ничего не сказал. Этот маленький поход спаял их, дал возможность понимать друг друга без слов. Поэтому все взоры обратились к Ярику. А тот лишь пожал плечами и понуро уронил голову.

– И что же теперь делать? – нарушил молчание Славка.