– Полчаса, не больше. Ясно? – выплюнул он, глядя Киту прямо в глаза.

– Да. Спасибо, мы понимаем. И полностью уважаем ваше решение. – Элис слегка пнула Кита ногой по голени, чтобы он заткнулся.

– Когда закончите, в гостинице вас ждут комнаты. Уже слишком поздно отправляться в обратный путь, – проговорил Тони.

– Спасибо, – ответила Элис, сдерживая желание обнять его. Его щедрость в той ситуации, куда они его загнали, была исключительной.

Тони подождал, чтобы они зашли в дом, прежде чем помахать рукой на прощание.

– Хорошего возвращения.

– А ты не останешься на концерт?

– Тебе не идет язвить, Сэм. И ты это знаешь. – Не стал глотать наживку Тони. Когда за ним захлопнулась дверь, Элис подумала, хорошо бы Тони не испортил из-за всего этого свои отношения с Джимом. Они многим ему обязаны.

Внутри домика было темно. Элис прошла за Китом по небольшому коридорчику – справа была маленькая гостиная, где на чем-то, похожем на обрубок пня, стоял телевизор, два кресла и круглый обеденный стол с двумя деревянными стульями. Налево была кухня, где на плите свистел чайник. На рабочем столе лежала единственная вещь – щербатая бежевая кружка с синей картинкой, изображающей какую-то морскую сцену.

– У меня есть другая кружка, если хотите, – Джим заметил, куда смотрела Элис.

– Спасибо, было бы здорово.

– Можете сесть вон там. – Это был скорее приказ, а не приглашение, и Элис поспешила за Китом, чтобы сесть в кресла в гостиной. Когда она садилась, Кит сделал ей большие глаза, как бы подчеркивая, насколько он чувствует себя не в своей тарелке. А Элис-то надеялась, что именно он может начать разговор.

Джим вернулся, неся две кружки чая, которые протянул Элис и Киту. Сам же, взяв один из обеденных стульев, поставил его так, что они теперь сидели треугольником. Он вытянул ноги, поставил локти на колени и оперся на них всем весом.

– Ну и?

Элис покосилась на Кита, который вполне успешно изображал кролика, застывшего в свете фар. Похоже, начинать разговор придется ей.

– Мы друзья Мэри. Я не знаю, видели ли вы что-нибудь в Интернете, но она несет вахту ради вас. Каждый день она стоит возле станции Илинг Бродвей с этой табличкой. – При упоминании станции Джим плотно зажмурил глаза. Какое бы воспоминание это ни вызвало, оно, вне сомнений, было болезненным. – На ней написано ваше имя. Она делает это – я имею в виду вахту – уже семь лет.

Произнеся это вслух, Элис сама поразилась тяжести сказанного. Семь лет. Она взглянула на Джима, понимает ли он, но он сидел с закрытыми глазами.

– Но несколько недель назад все усугубилось. Кто-то снял Мэри на видео, когда она была расстроена – даже рассержена, – и выложил этот ролик в соцсети. Он вызвал широкий отклик… – Видел ли его Джим? Здесь, в глубинке, с легкостью можно быть совершенно оторванным от всех событий в Сети. Да и вообще от всего мира.

Прежде чем Элис успела спросить, Джим перебил ее.

– Я знаю. Я видел это видео. Но только когда Тони об этом сказал. Это было первое, что я услышал про Мэри. В смысле, с тех пор, как я ушел. – Он все еще не поднимал головы.

– О… – Этого Элис не ожидала. Если он видел эту запись, пусть даже совсем недавно, какого же черта он не вышел на связь? Когда она уже открыла рот, чтобы спросить об этом, он прервал ее.

– А вы – удачливые репортеры, которым удалось меня найти.

– Нет! – Элис так торопилась оборвать его вывод, что у нее вырвался крик. Она – совсем другое дело. Она весь мир перевернула, чтобы найти его. Как бы ей ни хотелось сохранить свою работу, она не дошла бы до такого, если бы корни ее мотивации не были глубже, чем просто профессиональная хваткость. – Я уже говорила, мы – друзья Мэри. Мы хотели помочь ей и подумали, что лучшим способом сделать это будет найти вас. Мы взяли отпуск. И подумали, что сможем использовать подсказки, которые появились в Интернете после этого видео.

– Что ж, мои поздравления. Вы поймали меня. – Голос Джима был мертвым, а тон таким сухим, что, казалось, он всосал весь воздух из комнаты.

– Тони называет вас Сэмом, – заметил Кит в попытке как-то нарушить воцарившееся молчание.

– Иногда приходится начинать с чистого листа, – Джим выглянул в небольшое окно у них за спиной. Кит повернул голову, чтобы посмотреть, что он там увидел, но за окном без занавесок – только глубокая, сплошная ночная деревенская тьма. – Новая личность. Все сначала.

Его враждебность сменилась чем-то более расплывчатым, и это почему-то было еще неприятнее. Ни Кит, ни Элис не знали, что сказать дальше. У них было столько вопросов – может, даже слишком много, – но ни один из них не казался сейчас подходящим. Прежде чем они смогли что-то придумать, Джим как будто вернулся в комнату и сосредоточился на Элис.

– Если вы друзья Мэри, то почему же вы не знаете, что случилось?

– Мэри очень скрытная. А мы не хотели на нее давить…

– И приехали сюда? Чтобы что? Привезти меня обратно? Как трофей?

– Нет, все совсем не так. – Кит поднял руки, повернув их ладонями к Джиму, словно пытаясь умиротворить его. – Мы просто хотим получить ответы. Для Мэри.

– Так она их знает.

Кит переглянулся с Элис, с явным облегчением заметив, что она озадачена точно так же.

– Надо полагать, вы хотите, чтобы я и вам их озвучил?

Элис кивнула. У нее тряслись руки, и она обхватила кружку плотнее.

Джим перевел дух и снова уставился в пол.

– Я не мог выносить ход вещей. Я испортил все на работе – меня собирались уволить. Я слишком много пил, приходил на работу пьяным… Мэри должна была знать об этом; может, не о том, что было на работе, но о том, что я снова пью. Не то чтобы это было из-за нее. Нет, она ни при чем. Никто не виноват, кроме меня.

Он так прикусил нижнюю губу, что Элис ждала, что оттуда польется кровь.

Но было бы нечестно, чтобы из-за моих ошибок страдали другие. А я не мог ничего исправить там, в Лондоне, в том окружении. И у меня был только один выход. Обрубить все связи со старой жизнью, чтобы выжить. Я больше не мог жить не своей жизнью.

– Так почему же вы не расстались с ней? – спросил Кит.

Для разнообразия, разумный вопрос, облегченно подумала