различные предметы. Он был далеко от Илинга. Он был там, где Джим. Мэри надеялась, что ему хватит двух свитеров.

Полицейские ушли, принеся свои извинения. Мэри подумала, не признали ли они таким образом свое поражение. Она знала, что шансы на возвращение пропавшего в целости и сохранности тают с каждым прошедшим часом, а недельный срок приближался с огромной скоростью. Что будет после этого? Они считают, что Джим начал где-то новую жизнь и ему просто не хватает духу сообщить об этом тем, кто остался в прежней? Мэри написала Джульетт сообщение, что к ней полиция приходила. Две галочки показали, что ее сообщение прочли, но ответа не последовало.

Ей никогда еще не было так одиноко. Прожив в Лондоне пять лет, Мэри все еще отговаривалась тем, что у нее нет времени завести своих отдельных друзей. У нее была работа, Джим и редкие встречи с его университетскими друзьями. Но со всеми этими сложностями со здоровьем Джима и тем, как это изолировало их обоих, Мэри было трудно создать себе какую-то сеть необходимой поддержки. Она не могла обсуждать депрессию Джима с кем-нибудь из знакомых и вряд ли могла довериться незнакомцу на пятничном сборище одиноких холостяков Лондона.

Кроме того, ее жизнь не казалась ей тесной, а одиночество не действовало на нервы. До сих пор. Мэри подумала, не позвонить ли маме – но что она ей скажет? Я поехала на твой юбилей, а Джим сбежал, едва я отвернулась? Мама слишком хорошо ее знала. Она, в отличие от полицейских с их фиксацией на времени и передвижениях, будет задавать правильные вопросы. Она спросит, что же на самом деле произошло. Вы поссорились, куколка? Вот, что она спросит, и у Мэри не хватит сил огорчать ее правдой о своем поведении.

После визита полиции к ней никто не приходил, и, когда через три недели и пять дней в дверь постучали, Мэри была так изумлена этим звуком, что позабыла подойти к двери. Послышался новый стук, за ним еще. Наверное, судебные исполнители – в клинике хотят знать, сколько еще им сохранять контракт с Джимом. Она этого не вынесет. Ей так не хотелось снова почувствовать эту боль в горле, которая совершенно точно была сигналом ее тела о том, что невозможно плакать и разговаривать одновременно.

– Мэри, – раздался голос из-за двери. Мэри посмотрела в дверной глазок. – Мэри, это я, Ричард. Ричард Уитнелл. Отец Джеймса.

Мэри распахнула дверь. Взгляд Ричарда опустился с ее лица на ее руки.

Она держала в руках счет за газ, вернее, письмо, извещающее о том, что он просрочен. Он был привязан к банковскому счету Джима. У них никогда не было совместной карточки, и у нее не было возможности выяснить состояние этого счета. Может, он уже пуст? Или он пуст уже несколько недель? Сам факт, что Джим мог заранее, за несколько месяцев, планировать разбить ее сердце, отозвался у нее в груди новым, острым приступом боли.

– Ничего, если я зайду? – напомнил Ричард.

Кивнув, она отступила в сторону. Он прошел в гостиную, где Мэри держала телевизор включенным ради фонового шума – какую-то из программ, где знаменитости разной степени известности обсуждали последние новости. Мэри смотрела с порога затуманенными глазами, как они жестикулировали над первыми страницами газет, в которых не было ни слова о Джиме. Если бы он был женщиной или младенцем, то его бы уже искали вертолеты, патрули, поисковые собаки. Люди бы оглядывались через плечо, идя в позднее время от автобусной остановки к дому. Но, поскольку пропал взрослый мужчина, все решили, что он просто сбежал – и что в этом виновата женщина, живущая с ним.

– Ты знаешь, где пульт… от этого? – перебил Ричард, занятый поисками выключателя, рассуждения Мэри. У нее не было сил помогать ему. – Не беспокойся, нашел. – Ричард вытащил пульт, завалившийся между подушками на диване. Он поискал на нем кнопку «Выкл», но в конце концов отключил только звук.

– Как ты? – спросил он, тяжело опускаясь в кресло.

Мэри лишь пожала плечами.

– Ужасно.

– Знаю. – Он опустил глаза. На нем были спортивные штаны, а лицо побледнело до зелени, как у человека, который несколько недель так же, как Мэри, не видел солнечного света. – Ты извини, что мы не общались с тобой. Это Джульетт, она…

Злобная, подумала Мэри. Мстительная. Мечтает, чтобы меня вообще не существовало. Ну что же, и это взаимно.

Ричард остановился на слове:

– Мучается. Сэм, а потом… еще это. Это невозможно. Послушай, Мэри, может, ты присядешь?

Что-то сгустилось в атмосфере комнаты. Мэри покачала головой, как упрямый ребенок перед лицом сурового родителя, потерявшего все. Ричард больше не смеялся грохочущим смехом, не отпускал замечаний насчет ее происхождения. То, что он собирался сказать, потрясло его настолько, что они стали равными.

– Боюсь, у меня есть новости, – наклонившись вперед, Ричард уперся локтями в колени. Мэри почувствовала, как пол уходит из-под ног, и перед ней остаются только плавающие в воздухе руки Ричарда и его громкий голос. Не может быть хороших новостей у человека, который слишком испуган, чтобы их сообщить.

– Он умер?

Ричард сглотнул, его кадык дернулся под складками провисшей на шее кожи.

– Да?

Он приоткрыл рот, облизнув языком уголки рта.

– Да? Да ради всего святого, скажите же!

– Он не умер, – наконец произнес Ричард. – Все это гораздо сложнее. Полиция обнаружила Джима, но, боюсь, он не собирается возвращаться домой. – Мэри будет повторять себе эти слова следующие семь лет. Она будет помнить их всю свою жизнь. – Мне очень жаль, Мэри. – Сказал Ричард, подымаясь. Он подошел обнять ее, но она отшвырнула его руки.

– Вы мне врете, – прошипела она.

– Клянусь, я не вру, – Ричард, подняв руки, отступил на пару шагов, словно пятясь от бешеной собаки. – Полиция все объяснит тебе лучше, чем я. Они ждут тебя, мы их предупредили. Пожалуйста, Мэри, позвони им. – Порывшись в кармане, он вытащил визитку и положил посередине кофейного столика. – Это прямой телефон, звони когда захочешь. – И снова добавил, как будто это могло хоть чем-то помочь. – Мне очень жаль.

– 43 –

2018

Никто не знал, что сказать. Никто даже не шевелился.

Наконец Тони прокашлялся.

– Да, ну и наворотили. Это уж точно. Но эти двое приехали издалека, и, думаю, уж чашку чая-то ты можешь им налить, прежде чем отправишь их восвояси. – Враждебность Джима ничуть не уменьшилась. – Может, это как раз тот шанс наконец во всем разобраться? – предположил Тони.

Джим затряс головой. Он не мог выглядеть еще