— Граф, а можно вопрос?

— Конечно.

— Почему Чаако оставил вас в герцогстве? Судя по тому, как тщательно он собирал ополчение, четыре сотни воинов для него точно не были бы лишними.

— Барон, — граф улыбнулся снисходительной и какой-то отеческой улыбкой, — вы хоть и проживали поблизости от нашего герцогства, но не понимаете, что такое север. Империя пришла к нам только триста лет назад, а до этого в стране лесов все решали родовые кланы. Даже сейчас герцоги Увиеры должны оглядываться на решение глав клана Лося, Рыси и Кабана.

— Тогда почему вы позволили ему взбунтоваться?

— Я же говорил вам, что он должен оглядываться на наше мнение, но — увы, не более того, ведь за плечами герцогов всегда стояла мощь империи. Единственное, что мне удалось выторговать для себя, — это возможность оставить дома ближайших родственников, то же самое сделали главы других кланов. Чаако вынужден был согласиться, иначе ополчение остальных прошло бы намного сложнее.

— Но вы же могли хоть как-то помешать этой гражданской войне?

— Мог, но не должен. — Улыбка графа стала грустной. — Мой юный друг, империя, конечно, важна для нас, но из памяти моего народа еще не скоро сотрутся легионы под частоколами родовых селений и уничтожение шести кланов из девяти. Люди никогда не забывают жестокости, и ростков ненависти нельзя выполоть до конца. Ну вот, дорогой барон, мы вновь погрузились в размышления о судьбах народов.

Я посмотрел на графа другими глазами. Конечно, в моменты приступа тщеславия он вызывал лишь неприязнь, но, общаясь с равным себе, сэр Шавис превращался в мудрого и рассудительного человека.

И все же, как мне кажется, он неправ: империя изменила северян намного сильнее, чем они сами думают, — вряд ли древний предводитель рода Рыси стал бы относиться к сородичам так, как это делает феодал граф Туммо в отношении тех, кто родился в бедности и безродности. Догадаться о том, каким родом управлял граф, было нетрудно, лишь взглянув на его герб с рассерженной кошкой.

Только сейчас я осознал, что на гербах моих спутников было очень мало мифических животных, которые так нравились рыцарям севера и центра империи. Казавшаяся мне до этого монолитной империя была не такой уж однородной, и подводных камней здесь хватало в избытке.

Несмотря на все недостатки, граф мне нравился. Этот мир пока не отравлен цивилизацией и еще способен производить на свет чистых и честных людей, которые на Земле, увы, были уже редкостью. Даже то, что творили на войне худшие из них, больше объяснялось животными инстинктами, чем отклонениями в пересыщенной психике цивилизованных извращенцев.

— Граф, я надеюсь, когда-нибудь мы сможем не торопясь посидеть за партией в «битву» и под хороший эль обсудить тонкости человеческой души.

Наши уважительные поклоны зеркально повторяли друг друга, и мы расстались если не друзьями, то очень хорошими знакомыми.

Граф оказался прав — еще до прихода в лагерь основных имперских войск генерал получил приказ отправить всю конницу в расположение дворянского ополчения империи.

Через три дня после памятного разговора мы увидели вдали какое-то марево. Жара летних дней повсеместно перемещала огромные массы воздуха, а над местом, где столпились десятки тысяч людей, это движение создавало нечто похожее на мираж.

В свое время меня поразил сборный лагерь легионов под городом Койсум. В лагере имперского корпуса людей было намного больше, а вот порядка меньше. Конечно, это не «табор» революционеров лесного герцога, но до привычного порядка легионов этой сборной солянке из легионеров и рыцарей было далеко — слишком уж много их здесь собралось.

В этом подобии маленького города были свои улицы, проспекты и даже площади. До центральной площади перед огромным шатром маршала империи барона Хордоя мы добирались добрых полчаса, и это учитывая то, что нас с генералом сопровождали лишь по двое охранников, а остальное войско осталось на границе лагеря.

И вот момент моего освобождения настал. Миновав усиленную стражу легионеров в черных гвардейских панцирях, мы шагнули через широкий вход большого шатра.

Все внутреннее убранство временного жилища маршала балансировало на грани роскоши и аскетизма, что многое говорило о характере человека, которого именно я когда-то поднял на вершину военной пирамиды имперских войск, но об этом нюансе не то что говорить, даже думать было опасно.

Маршал, облаченный по случаю войны в генеральский панцирь легионерского образца, поднял взгляд и посмотрел на нас.

— О, наконец-то! Если не ошибаюсь, передо мной пресловутый барон Маран?

Меня словно стукнули обухом по голове. От ощущения провала неприятно засосало под ложечкой. Казалось, прямо сейчас я увижу графа Гвиери и наглую ухмылку Карна. К счастью, все было не так страшно — представителей охранки здесь не было, хотя знакомых лиц хватало. У стола с картами стояли главный военный советник Кобар, там же находился внук старшего сотника «медведей», советник по особым вопросам Харит Дирна, ну и конечно же не обошлось без старой сволочи Выира Дирны.

Так и знал, что он попортит мне еще немало крови. Лучше бы я проглотил то злополучное кольцо.

— Да, маршал, — показал все тридцать два вполне здоровых зуба «медведь», — это именно тот человек, который поможет нам захватить столицу без особых усилий.

Твою ж мать!

Огоньки в многочисленных спиртовых лампах, несмотря на стеклянные колпаки, все же покачивались от сквозняка, создавая в большом командном шатре слегка бредовую обстановку, особенно в сочетании с мечущимися тенями десятка галдящих мужиков. Мой уставший мозг это не могло не удручать. Спать хотелось невыносимо, но именно в этот момент решалось, как и где мне придется сложить свою буйную головушку во славу империи. Поэтому вполне естественно, что я не мог пропустить сборища.

За большим походным столом собрались очень важные шишки, поэтому маршал империи барон Хордой все еще косился на меня, не понимая, почему провинциальный барон не выказывает должного благоговения перед столь высокими лицами.

Хотя бы орать перестали — и то хлеб. Точнее, орать родовитые сановники перестали на меня, зато оторвались друг на друге. Масла в огонь подливал Выир Дирна, который вновь изнывал от желания облагодетельствовать мою особу, поэтому сразу встал на дыбы против идеи ночной вылазки на стены.

— Нет, не пойдет, это верная гибель не только для первой группы барона, но и для всех «медведей» первой и даже второй волны штурма!

— Сотник, — подчеркнул солидную разницу в служебном положении маршал, — я сам бы рад использовать другой вариант, но его нет. К тому же все мы являемся воинами и готовы умереть, когда это понадобится империи.

— То есть как это нет другого выхода?! — мотнул головой «медведь», даже не думая реагировать на намеки маршала. — Чем вы слушали, когда я рассказывал о захвате столицы герцогства этим молодым человеком?