— Ах тот фильм… Честно говоря, не сложилось…

— Потому что это был просто треп. В этом причина…

Марти Сен-Пьер, который только что сделал большой глоток красного вина, чуть не подавился и закашлялся. Брызги разлетелись во все стороны: на стол и всех, кто сидел за ним. Кейт это напомнило фильм «Резня в День святого Валентина». Магнат разъяренно взглянул на жену.

Грудь Шампань оказалась усеяна мелкими красными каплями, и она в ужасе завизжала.

— Это не треп, — резко сказала она, вытираясь салфеткой. — Просто возникли… разногласия. Вот и все.

— Разногласия?! — Жена магната смахнула каплю вина с лица. — Естественно, разногласия были. Я читала про них в «Голливуд рипортер». Проблемы со временем — ты появлялась на съемочной площадке через четыре часа после режиссера. Разногласия по поводу актерской игры — когда ты считала, что играешь, как Вивьен Ли, он приходил в ужас. В итоге, естественно, роль Баунси Касл, которую теперь будут звать Пичи Дерьер, отдали кое-кому другому. По-моему, Бритни Спирс, так ведь?

Даже Фабьен усмехнулся, услышав это, а Шампань так взглянула на жену Сен-Пьера, словно готова была забить ее до смерти пустой бутылкой. Кейт поднесла коктейль к губам, про себя провозгласила тост за миссис Сен-Пьер и подумала, что самый замечательный вечер в ее жизни только что стал еще лучше.

Кейт постучала в дверь дома графини в тот момент, когда серебряный перезвон часов на церковной башне известил о том, что наступило девять утра.

Внезапно запаниковав, она подумала, что, наверное, нужно было взять с собой все необходимое для уборки. А может, хозяйка дома даст ей то, что нужно? Кейт едва стояла на ногах от усталости. Или из-за всех коктейлей, выпитых прошлым вечером. Официанты так часто приносили новые блюдца с оливками, арахисом и крекерами, что она сбилась со счета. Они с Фабьеном просидели на террасе отеля дольше, чем все остальные посетители. К радости Кейт, крики и язвительные замечания за столиком Сен-Пьера продолжались даже после спора о Баунси Касл, и через некоторое время магнат и его спутницы удалились.

На небе появилась луна, набегающие на берег волны отражали огни яхт в гавани, а Кейт с Фабьеном все говорили и говорили. Или, правильнее будет сказать, говорила она, а он слушал. Третий — или даже четвертый — коктейль с шампанским развязал ей язык, и в итоге Кейт принялась описывать жизнь в ее родном городе. Этот рассказ был таким насыщенным, ярким и откровенным, что практически лишил Фабьена дара речи.

— Этот твой Экмаклетуэйтс, — проговорил он, когда Кейт закончила историю о заголовке «Давай, епископ, зажги мой шпиль!». — Мне бы очень хотелось нарисовать его.

— Обязательно нарисуй, городу это только пойдет на пользу, — засмеялась Кейт, вспомнив некоторые районы. — Шутка, — добавила она, когда Фабьен непонимающе взглянул на нее.

Когда он высадил ее у отеля «Де тур», Кейт быстро взбежала по лестнице в свой номер. Ее сердце колотилось от радости, а в животе словно бабочки порхали. Вечер был просто потрясающий.

Но, как любила повторять мама, кто громко смеется, потом горько плачет. И утро действительно оказалось очень грустным. После беспокойной ночи — Кейт снились шейкеры, наполненные краской, — она с трудом выбралась из кровати. Во рту пересохло, голова раскалывалась и лицо горело — ведь она ехала в кабриолете, даже не позаботившись о том, чтобы защитить кожу от солнца. Впереди ее ждал долгий день и три работы, и Кейт это совсем не радовало. Похоже, даже с одной она была не в состоянии справиться.

Дверь в дом графини приоткрылась, и девушка вернулась с небес на землю. Старуха, одетая в свободное серое платье, недовольно выглянула на улицу, сигарета у нее в руке дрожала.

Она не стала утруждать себя приветствием, а просто придержала дверь, пропуская Кейт в тихий холл, залитый фиолетовым светом.

— Сюда… — Графиня величественно поднималась по зеленой стеклянной лестнице.

Кейт увидела, что в доме есть еще третий и даже четвертый этаж — последний пролет из блестящих ступеней вел, казалось, прямо на фиолетовую крышу, к творению Шагала.

Старуха остановилась на площадке третьего этажа.

— Начнешь со спален. Здесь основная комната для гостей. Прости, я на минуту, — добавила она, когда где-то в глубине дома зазвонил телефон.

Кейт замерла на пороге комнаты. Она оказалась светлой, просторной и очень тихой, как и весь дом. Мебели тут почти не было: только стол, кресло, большая кровать светлого дерева и дверь в стене, где, вероятно, размещался гардероб.

Напротив кровати Кейт увидела французское окно, скрытое за хлопковыми занавесками, которые тоже заглушали шум площади. С улицы в стекло било жаркое солнце.

Кейт слышала доносившийся внизу оживленный голос графини. Она вошла в комнату, открыла окно, ведущее на балкон, и вышла на яркое солнце. Прямо под ней в утренней жаре сиял зеленью большой сад.

Это был самый ухоженный сад из всех, что Кейт когда-либо видела. Тонкие темные стволы сосен изящно поднимались из травы, которая была такой гладкой и зеленой, что напоминала поверхность бильярдного стола. В дальнем углу сада виднелись какие-то сооружения, и Кейт догадалась, что это современные скульптуры: неокрашенная бетонная арка, в некоторых местах облицованная яркой плиткой, с торчащими мраморными рогами носорога. Огромная металлическая вилка, длинная и тонкая, смотрела в небо слева от арки, а справа стояла большая погребальная урна из керамики. Ближе к центру лужайки блестел неглубокий овальный пруд — его дно было выложено плиткой с изображениями вытянутых синих и черных рыб. Этот сад, как и дом графини, был храмом современного искусства.

На склоне холма за забором теснились старые деревенские домики. Кейт перегнулась через тонкие перила балкона — она слышала, как под палящим солнцем жужжат насекомые, и всем телом впитывала тепло. С порывами ветерка до нее доносился аромат тимьяна и розмарина, приятно щекочущий ноздри. Вокруг царили тишина и спокойствие!

Внезапно по спине Кейт пробежал холодок, и она тут же вспотела от испуга. Казалось, кто-то пристально смотрит ей в спину. Графиня? Кейт развернулась, затаив дыхание и ожидая увидеть в дверях хозяйку дома.

Но там никого не было. Только фиолетовый свет с крыши отражался от сияющего деревянного пола на лестничной площадке. Кейт подбежала к двери. Никого. Если кто-то и стоял там, то он исчез.

Графиня снова поднималась по лестнице и, дойдя до третьего этажа, остановилась, тяжело дыша. Потом она провела Кейт в другую большую комнату, где сладко пахло духами.

— Моя спальня…

Здесь, как и во всем доме, прежде всего бросалась в глаза любовь графини к современному стилю. Основным предметом мебели в комнате была большая кровать с белым покрывалом. Все стены — от пола до потолка — занимали полки из светлого дерева, забитые книгами с белыми корешками. И все они — это Кейт даже не удивило — были об искусстве.