— Веселенькое учреждение…

— Надежное.

Лязгнул замок, дверь открылась.

— Директор у себя? — спросил Крыс у охранника.

— Алена Максимовна в кабинете, — сказал охранник.

— Значит, я к ней, а ты проводи Брата Старшего Исследователя к старшему воспитателю. Он приехал в гости к новенькому. Которого зовут Всеславом.

— К Бесу? — Охранник улыбнулся.

— Это у него кличка такая? — уточнил Иван. — Он вроде отказывался называться иначе, чем Всеслав…

— Он и отказывается, и не отзывается, только его же как-то называть нужно? Он упрямый, но и пацаны здесь не подарки. Вот и притирается пацан. Вам налево. — Охранник пропустил Крыса и указал Ивану на лестницу. — Второй этаж, кабинет четыре. Зовут Ирина Ильинична.

— Ирина Ильинична, — повторил Иван. — Понял, спасибо.

Школа как школа. Раздевалка в вестибюле за узорной решеткой, вешалки пустые. Тишина.

Шаги получаются звонкие, даже с легким эхом. Чисто. На подоконниках горшки с цветами. Иван даже пальцем потрогал землю — влажная. Поливали сегодня утром, что свидетельствует о порядке и трудовой дисциплине в этом заведении.

Иван вспомнил вечно засохшие цветы в своей школе и проникся к директору заочным уважением. Не к директору — к директрисе. Он ведь ее чуть не пристрелил в больнице недавно. Точно, и доктор называл ее Аленой. А охранник назвал Аленой Максимовной.

Забавно, подумал Иван, поднимаясь на второй этаж. Что-то тут не так… Алена Максимовна была в больнице со своей дочкой. А ведь местные не могут знать своих детей. Не должны. Крыс знал, но у него тут, похоже, особые права и полномочия. Или у директрисы тоже?

Иван остановился перед белой дверью с цифрой «4» на медной начищенной табличке. Это ж как нужно эту медь чистить, чтобы табличка горела, словно золотая. И на каждой из дверей в коридоре было такое же богатство. Уборщицы тут пашут изо всех сил… Или дети. Скорее — дети.

Иван постучал.

— Да, — сказали из-за дверей.

Иван вошел. Кабинет был небольшой, места хватало только для пары книжных шкафов, письменного стола с монитором на нем и трех стульев. На подоконнике, естественно, цветы. На стенах какие-то таблицы и детские рисунки.

— Ирина Ильинична? — спросил Иван.

— Да. — Хозяйка кабинета встала из-за стола, быстро подошла к Ивану и протянула руку для рукопожатия. — А вы — Старший Исследователь… И это вы привезли Всеслава к нам.

— Так получилось, — сказал Иван немного растерянно.

— Да вы присаживайтесь. — Ирина Ильинична вернулась на свое место и указала гостю на стул напротив. — Вот сюда.

— Спасибо… — Иван сел. — Вы, значит, старший воспитатель этого заведения…

— Не похоже? — улыбнулась Ирина Ильинична.

— Не знаю, у меня нет опыта общения со старшими воспитателями, — улыбнулся в ответ Иван. — И я ни разу не был в школе в роли родителя. Или почти родителя…

— Всеслав рассказывал, как вы познакомились. — Хозяйка кабинета несколько раз щелкнула компьютерной мышкой, посмотрел на монитор. — Вы его даже спасли от толпы… Почти геройский поступок.

Без восторга это у нее прозвучало. А ведь могла хотя бы из вежливости убрать это неприятное «почти».

— Мне говорили, что у Всеслава тут проблемы…

— Ну что вы, какие у него могут быть проблемы. — Улыбка хозяйки кабинета становилась все официальнее. — Это у нас с ним проблемы, но мы умеем с ними справляться.

— Он дрался?

— Ну… — Ирина Ильинична повернула монитор так, чтобы Ивану было видно. — Вот, пожалуйста.

Запись с камеры наблюдения велась с паузами в несколько секунд, фигурки перемещались рывками, но понять общую фабулу происходящего было просто.

Вот группа ребят, ровесники Всеслава, стоят кружком, а тот — в центре. Вот один из парней хватает Всеслава за ворот его шикарной куртки. Всеслав резко поворачивается, как-то неловко взмахивает рукой. Нападавший сидит на полу. На лице, кажется, кровь. В кадр вбегает охранник.

— Он защищался… — начал Иван.

— Конечно-конечно, — поторопилась согласиться Ирина Ильинична. — И вот тут.

Группа парней, Всеслав, только все происходит не в закутке перед туалетом, а на спортивной площадке. На этот раз Всеслава не хватают за воротник, его просто бьют в лицо. Мальчишка падает. Его противник наносит удар ногой, Всеслав ногу перехватывает и встает. А бивший — падает. Неудачно, не сгруппировавшись, головой о землю.

— И еще.

Спальня. Комната коек на десять. И все десять обитателей находятся в углу. На этот раз ребята не вызывают новичка на честный бой один на один. Его схватили за руки двое, а еще двое обрабатывают кулаками его грудную клетку и живот. Всеслав обвисает на руках, его отпускают. Оставляют лежать на полу и расходятся. Пытаются разойтись. Напрасно это они, подумал Иван. С другой стороны, кто ж мог себе представить. Иван точно не ожидал бы, что после такого жесткого общения Всеслав сможет не просто встать, но и схватить стул. И этим стулом приложить по спине ближайшего противника. И следующего, только ему досталось ножками стула в живот. И широкий замах лишь чудом не пришелся по головам еще троих.

— Он снова защищался, — сказал Иван.

— Мы это прекрасно видели. Он даже наказан не был…

— Не хватало…

— Не хватало. Конечно, не хватало. По итогам только этих трех инцидентов наши воспитанники получили два легких сотрясения мозга, два ушиба и перелом руки, а так — да. Так он, естественно, защищался.

— Его продолжают бить?

— Нет. Понимаете, в таких случаях срабатывает несоответствие целей, несоизмеримость. Его хотят только поучить, поставить на место. А он желает кого-нибудь искалечить. Вы бы стали учить в таких условиях?

— Пожалуй что нет… — Иван побарабанил пальцами по крышке стола. — Но он же сам не начинает драку? Не провоцирует?

— Если не считать перевернутую звезду на его куртке, то не провоцирует. И если не считать того, что он постоянно цитирует Святое Писание по очень сомнительным поводам и с весьма двусмысленным подтекстом…

— Например? — искренне заинтересовался Иван.

— Ну… Цитата из «Песни песней» по поводу старшего воспитателя интерната, например.

— По поводу, надеюсь, губ?

— Не надейтесь. По поводу сосцов и лона.

— И это по этому поводу его пытались учить мальчишки?

— По этому поводу мальчишки, естественно, ржали в восторге. Я, кстати, поражена. Он у нас всего три дня, но, не меняя имиджа и поведения, сумел перейти из статуса чужака в статус своего парня. Это притом, что к вопросам веры у нас здесь…

— Я понял… — вздохнул Иван. — Мне с ним поговорить?