Йоном. София смотрела на них и не знала, что ей теперь с ними делать.

– Ромаль Бахти – ублюдок! – фыркнул Иво и схватился за руль. – Но, с другой стороны, если бы ты не оказалась в плену, то не узнала бы о машинах! Это же надо быть таким ушлым и хитрым! Как ты не догадалась, что он тебе врет?

– Это образ его жизни, Иво! Врать у него получается очень хорошо. Но… – она осеклась и решила перевести тему, – хорошо, что ты продумал и взял людей. Они перегонят машины. Но куда?

– Я договорился с Шаманом, у которого мы пытались выяснить информацию о машинах. Продадим ему. А деньги я отдам Лазару, пришлось взять в долг.

София уставилась на него, вспомнив слова Ромаля, что это ее машины, ее деньги!

От всего этого ужаса разболелась голова, хотелось домой.

– Поедем домой, я очень устала.

– Поедем ко мне. – Он завел машину, и она тронулась. – Эту крошку мне дал Лазар. Пока тебя не было, мы с ним очень сблизились. Его сильно впечатлила история о похищенной девушке и Ромале Бахти. Цыган для него как кость в горле, Лазар решил помочь мне и одолжил денег. Предложил убрать Ромаля, но я побоялся, что в момент перестрелки ранят тебя. Решил не рисковать. Но он еще у меня получит.

Откинувшись на спинку сиденья, София уставилась вперед.

– Все кончилось, Иво, я дома. Можно забыть и не мстить никому? Он даже машины отдал. – Она махнула рукой. – И давай уже поговорим дома.

Он кивнул, смотря на дорогу. Пока они ехали, Иво рассказывал о том, как посетил ресторан, который принадлежит Лазару.

– У него столько здесь крутых мест. Казино я даже не беру во внимание. Рестораны, дорогие гостиницы и даже больницы. Он мегакрут! Хочу быть как он. – Иво улыбнулся и взглянул на Софию.

Ей показалось, что перед ней ребенок, который мечтает о какой-то игрушке, а когда получает ее, все кругом перестает для него существовать.

Она натянуто улыбнулась, хотя ей совсем не понравился этот разговор. Вместо того чтобы спросить ее о том, как она провела эти дни у цыган, он рассказывает об успехах Лазара. Она уже заочно ненавидела этого Лазара!

– Что Ромаль сделал Лазару, что он так зол на него? Что между ними произошло?

Иво одарил ее озадаченным взглядом, даже нахмурился.

– Почему тебе это интересно?

София развела руки в стороны.

– Ничего странного, обычное любопытство. Люди Лазара обстреляли машину Ромаля. Почему Лазар хочет избавиться от цыгана?

– Откуда я знаю? – Иво снова взглянул на нее недовольным взглядом. – Тебе-то какая разница?

София отвернулась, закатывая глаза.

– В тот момент я находилась в его машине. Вдруг стало интересно!

– Что ты делала в его машине?

Иво нахмурил брови, София обернулась к нему, не ожидав такого вопроса.

– Забудь, ничего необычного. Просто гонки, соревнования.

Он прищурил глаза и начал следить за дорогой.

– Лучше расскажи, как Йована? Я очень по ней скучала. Обязательно позвоню ей сегодня, – затараторила София, переключая Иво на другую тему. И получилось! Он уже перестал странно на нее смотреть.

– Она звонила мне каждый день, спрашивала о тебе. Даже предлагала внести какую-то сумму. Но я решил, что лучше буду должен одному человеку.

София кивнула. Она часто вспоминала Йовану, мечтая рассказать подруге все до мелочей. Не хватало ее воздыханий, переживаний и советов. Как только София останется одна, то обязательно расскажет ей…

Девушка посмотрела в окно, они уже подъезжали к дому Иво.

– Ты же потом отвезешь меня домой? – заволновалась она, начиная понимать, что сегодня ночью ей не придется остаться одной.

– Переночуешь у меня, я купил шампанское и твои любимые пирожные, мы отметим твое возвращение.

Когда машина остановилась, София уже не была уверена, что хочет идти к нему. Но пришлось это сделать, злить Иво в ее планы не входило.

Она неуверенно зашла в квартиру, думая о чем-то своем. Иво кинул ключи на столик, продолжая что-то рассказывать. Резкий звук от удара ключей по дереву вывели Софию из задумчивости, она вздрогнула.

– Я не так давно вернулся сюда, отец держал меня под контролем еще несколько дней, – жаловался Иво. Пройдя на кухню, он открыл холодильник и вытащил бутылку шампанского и коробку с пирожными. – «Просеко» и чизкейки, как ты любишь.

София прошла за ним, улыбнувшись. Она оказалась в прежней жизни.

– Я достану фужеры. – Она потянулась за ними, а Иво тут же с хлопком откупорил бутылку. – Шампанского мне не хватало. Знаешь, цыгане пьют что-то ужасно крепкое. Я даже не могла понять, что именно. Белое, горькое и крепкое. Не текила, нет, текила мягче.

Девушка пожала плечами, подставляя фужер ближе к Иво, чтобы он наполнил его. Но он замер с бутылкой в руке и посмотрел на нее, хмурясь.

– Ты еще и пила с ними?

– Это был праздник, сватовство, – пожала плечами София, – и я была на нем. Цыгане любят праздники, они каждый день что-то отмечают. – Она отвела взгляд и усмехнулась. – Там напитки не делятся на мужские и женские. Все пьют что-то крепкое.

Иво взял фужер, наполнил его шампанским и выпил залпом, потом с грохотом поставил его на стол. София напряглась, наблюдая за ним.

– Ты спала с ним? – спросил он, опершись руками о стол.

Сердце ушло в пятки! Кровь отхлынула от лица, рук и ног, Софию будто парализовало, но она продолжала смотреть на Иво. И молчала…

– Я задал вопрос, – сквозь зубы прошипел Иво. – Этот цыган касался тебя?

У Софии не находилось слов, она попыталась открыть рот, но так и застыла в немом молчании. В голове шумела кровь, ей не верилось, что он произнес это… Как будто почувствовал…

Иво направился к ней, но София не двинулась с места, не отводя от него глаз.

– Он трахал тебя. – Иво не спрашивал, он утверждал. Даже его глаза налились ужасом и кровью.

Эта отвратительная фразу, резанула слух.

– Трахал?! – крикнул он.

– Да! – четко ответила София.

И тут же ощутила тяжелую ладонь на своей щеке.

Потеряв равновесие, она упала на пол.

– Цыганская шлюха!

Глава 30

Иво со всего маху стукнул кулаком о стену, нависая над Софией.

– Как посмел этот ублюдок тронуть тебя? Посягнуть на мое! А ты! Почему позволила этому случиться?

Он отошел от нее и схватился за голову, запустив пальцы в волосы. София прижалась к стене, обхватив колени руками. Она попала в ад! Ее никто никогда не бил. Сейчас ее трясло, хотелось плакать, но она