с острова Ахтамара. Это был тот самый "второй заход", который обещал Император. Кажется, даже набирающий оборот конфликт между шемаханцами и баалитами в эти минуты прекратился — люди в испуге прятались в домах, прижимали к себе близких — а ну, как ужасная смерть с небес решит обратить внимание на город?

Наконец всё смолкло. И в этой тишине на крыльце появился Государь и его невеста — Ясмина Шемаханская! Преторианцы вскакивали, спешно расправляли форму, застегивались...

— Друзья! Друзья, как же я рад вас видеть! — глаза его засветились тем самым особым огнем. — Как я рад, что столько соотечественников смогут разделить со мной мое счастье! Приветствуйте — ваша будущая Императрица!

— Ура, ура, ура-а-а-а! — негромко, но слаженно гаркнули преторианцы.

— И что, ты собираешься с двумя дюжинами солдат защитить город от погромов, не дать Джавдету и его фанатикам захватить наши святыни и вывести людей за крепостные стены? — царица смотрела на Императора с явным отчаянием. Ей хотелось верить, но слишком много всего обрушилось на эту удивительную женщину в последние дни. — У меня нет армии, у меня нет стражи, весь двор трусливо сбежал... Что мы сделаем в одиночку? Если бы у нас было десять, пять, хотя бы — одна тысяча воинов, тогда всё это имело бы смысл. А так — тщетно, всё тщетно! Или я чего-то не знаю, и в город входит несколько имперских дивизий? А может — твой обожаемый шеф знает какое-то волшебное заклинание?

Взгляды всех присутствующих почему-то скрестились на мне. А я пялился на Стеценку, который в одной руке держал местную сушеную рыбу, во второй — чесночную колбасу из солдатских запасов, от которой только что откусил огромный кусок и теперь пытался его проглотить. Рыба? Колбаса?

— Есть... — я прочистил горло и справился с волнением. — Есть заклинание!

* * *

Мы снова шли по крышам.

Разница была лишь в том, что теперь у нас имелись мостки: преторианцы сколотили их из стволов срубленных в саду деревьев и разобранной мебели. Так что двигались быстро — и ни одна зараза не смела стрелять сквозь потолок.

Напротив — завидев у себя под ногами, на грешной земле, бесчинства или мародерство, преторианцы не задумываясь открывали огонь из своих укороченных "столярок" — самозарядных винтовок Столярова. Шемаханцы, баалиты — этим суровым воинам было всё едино. Насилие, грабеж, поджоги, терроризм — по имперским законам любой военнослужащий корпуса преторианцев в чрезвычайной обстановке мог принимать решение о стрельбе на поражение самостоятельно. А судя по тому, как крепко держала Ясмина за руку нашего Ванечку — скоро имперские законы распространятся и на эти благодатные земли... А потому:

— Бросил нож! Бросил! Отпусти ее, я кому сказал, пас-с-скуда! Пусти! Ах, так? Огонь, парни! Огонь, огонь!!!

Гремели выстрелы, топали по мосткам сапоги, клацали затворы винтовок, отлетали куски черепицы. Мы приближались к гостинице Башира. Кузьма таки вынудил нас со Стеценкой переодеться в вечное "хаки", и теперь, споров преторианский шеврон, я снова чувствовал себя человеком. Сжился я с этой формой, стала она моей второй кожей...

Преторианец сопел мне в спину:

— Корпус Бероева перевалил через Лимес и ускоренным маршем движется сюда. Прошли дожди, так что пехота будет тут не раньше, чем через десять дней... Чем мы обороняться станем — хреном? Нужно забирать наших величеств и прорываться навстречу войскам!

— Не суетись, Кузьма. Доберемся до Башира — покажу вам заклинание. Или это не с тобой мы в Сан-Риоле в морской бой играли?

— Сла-а-авное было дело! — осклабился преторианец. — Бог с тобой, полковник, и мы за тебя. Император — он, конечно, голова, но в таких авантюрах ты собаку съел! Мы поможем!

Говорил он это громко, так что монархи вполне могли нас услышать. Но у Императора с преторианцами всегда были особые отношения, а царица тонкостей имперской иерархии пока не знала.

— Зачем вы ели собаку, Сергей Боз-кур-то-вич? — спросила у меня Ясмин, когда весь наш отряд остановился на крыше того самого амбара.

Мое мнимое отчество она, как и все шемаханцы, произносила с явным отвращением. Но вообще царица, кажется, отпустила ситуацию и положилась во всем на своего венценосного спутника. А жесткие методы преторианцев даже вызывали видимое одобрение. Ух, непростая барышня досталась нашему Императору в суженые! Он, кстати, услышав вопрос про собаку, повеселел:

— Это идиома. Устойчивое выражение, любовь моя. Означает, что человек — бывалый, дока, разбирается в своем деле.

— Но почему — собаку? Почему не цесарку, барашка, бычка?.. Что за идея в коллективном имперском бессознательном — кушать собачку? Сергей Боз-кур... Господин полковник, вы ведь не ели собачку?

Император посмотрел на меня, я на него. В глазах его поселился некий намек на испуг, и я не мог упустить этого шанса:

— Более того скажу... Самоедские племена, коими населен крайний север Империи, употребляют в пищу строганину из собачатины. И считают ее отменным лечебным средством при простудных заболеваниях, например — во время воспаления легких... Лечил я как-то одного скрипача в Варзуге...

— Нет! — в который раз за сегодня сказал Император. — Я не желаю этого слышать! Нет-нет-нет!

А нечего боевых товарищей на растерзание зверолюдам бросать, а самому запасы полезных ископаемых исследовать! Нет, то, что Ванечка с барышней время проводил — это как раз понять можно. А вот то, что он во время моих поисков изучал месторождения нефти и газа и рисовые террасы — это уже вовсе ни в какие рамки! Одно слово — арифмометр...

— Впе-еред! — скомандовал наш проводник Стеценко. — Осталось четыре квартала!

К гостинице Башира мы добрались на рассвете. Это была чертовски длинная ночь!

XXIX СВАДЬБА ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

В Золотые ворота Шемахи мощным потоком вливались отряды Джавдета, выкрикивая славословия Баалу и своему предводителю. Башибузуки размахивали полосатыми знаменами, потрясали оружием и вообще — ликовали. Многовековая мечта кочевых племен баалитов сбылась: в долину лихие аскеры входили не как беженцы и просители, а как воины и захватчики!

Некогда грозная шемаханская Пограничная стража в большинстве своем бежала. Они покинули долину следом за своими настоящими хозяевами — советниками-толстосумами, негоциантами, аристократами, которые с самой смерти царя Тиграна Благословенного "ставили на баланс" то или иное подразделение, и являлись его спонсорами. И теперь — потребовали расплаты за годы безбедной жизни, гарантировав при этом эвакуацию вместе с семьями... Кто бы не согласился? Истинный патриот?

Истинные патриоты и те,