Конечно, можно говорить, что Горбачев был слабым, недоставало политической воли, что, взявшись за реформы, не удержал власть. Много умного и честного рассказал об ошибках Горбачева его соратник Георгий Шахназаров в своей книге «Мой XX век».

Но правда и в том, что руководство армии сыграло, на мой взгляд, не лучшую роль при распаде страны. И как в 1917-м, когда царь отрекся от трона, ни одна рота солдат не вышла в его поддержку, так и в декабре 1991-го, когда объявили о кончине Союза. А пылкие разговоры о Севастополе, о русском городе — фетиш. Надо было понимать, что, отдавая страну, отдаете базы, и не только Севастополь, Таллин, Ригу… Все отдаете.

— Но армия, вспомним мудрого Фрунзе, сколок общества. Зеркальное отражение того, что сложилось в народе по поводу перестройки, Горбачева. Этот негатив накопился в душах всех…

— Абсолютно согласен.

— И не прошибает ли до озноба мысль о последствиях «идейной нестыковки», скажем, в рядах отдельно взятой Н-ской дивизии РВСН, которой подвластны ядерные «монстры»? Не приведи Господь довести военных до подобного судного дня…

— Все так, но речь об упущенных возможностях. Распад СССР повлек за собой уничтожение исторически обустроенной России… Знаете, меня многие разного рода ура-патриоты считают великим либералом, но я, имея полномочия и итоги референдума, распустил бы Верховный Совет РСФСР, который и устроил войну законов. Это Горбачев обязан был сделать, спасая государство, а он побоялся, хотел остаться в истории великим демократом.

— Теперь, надеюсь, есть повод, не утрачивая «гордости великороссов», поговорить об «особом» пути России. Известно, что наши предки на заре государственности пригласили «владеть и править» Рюрика. Досыта попользовались и заемным умом гольштинцев. Потом, сломя голову, внедряли теорию Маркса с его «бродячими призраками»… Может, и впрямь «ленивы, нелюбопытны», что априори достойны участи, о которой сетовал «блестящего холодного ума» Чаадаев: «Мы так удивительно шествуем во времени, что по мере движения вперед пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной»…

— Как человека русского, славянина, меня тоже тревожит эта проблема. После реформ первой четверти XVIII века миру явилось уже не русское государство. Скорее, своего рода доминион Германии. В книге «Двести лет вместе» Солженицын справедливо пишет, в частности, о преследовании евреев в России. Кто из властей предержащих смотрел сквозь пальцы, как по нескольку дней громили евреев в Киеве, Одессе? Сплошь и рядом немецкие, французские фамилии. Честно скажу, никогда не воспринимал ореол Петра. И Сталина, по понятным причинам, тоже. Во имя государства они крушили наш народ. Первый — во имя «модернизации». Создавая фундамент пресловутому крепостному праву, вырубил четвертую часть населения. Сталин угробил крестьянство как класс.

В отличие от многих европейцев мы не создали национальное государство. Не потому даже, что была многонациональная и многоязычная империя. Основообразующий этнос никогда не правил. Рюрики, которых вы упомянули, почти мифология. Русские князья — славянская кровь. Но после Петра мы теряем контроль над своей страной, царствуют Романовы, а правят иноземцы. Безразличные, презирающие Россию. Посмотрите переписку Екатерины II с Дидро, другими просветителями. Ах, эти русские… Отсюда темень, дикость нравов, «две страны, две культуры» и все остальное.

Мало что изменила революция в октябре 1917-го. Опять русские в партере, а не на сцене. Более всего потрясает, что и славяне, пришедшие при Сталине к власти, как Молотов и другие, против русского народа творят преступления похлеще. Зверства, репрессии. Индустриализация, Беломорканал — на костях безвинных жертв. Никакие аргументы не убедят, что во имя «высокой цели» надо было миллионы сгноить, уморить голодом. После войны, я помню, за восемь колосков зерна загоняли на восемь лет в тюрьму. Что мешало дать людям хотя бы подобие нэпа, дабы накормили себя? И кому нужно окровавленное государство, которое строил Сталин сотоварищи?

Возникает страшный вопрос: может ли наш народ быть хозяином своей судьбы? Я не против других этносов, у нас многонациональное государство. Но почему великороссы, наша государствообразующая нация, все время упускают инициативу?

Второй раз в XX веке народ, который называем государственником, сам раздолбал свою страну. Правда, большевики были все же более государственниками, нежели другие. И лозунг о Владивостоке, городе нашенском, подтверждает. Впрочем, Ленин взывал и к поражению России в мировой войне…

Особо подчеркну, я не сторонник русского национализма, сомнительного тезиса «Россия — для русских». Это очень опасно, мы — Федерация. Около 20 процентов населения — тюрки, угро-финны… Но в состоянии ли мы, многонациональный народ: русские, татары, евреи, осетины и других великое множество, — договориться, найти консенсус, взять на себя ответственность за судьбы страны? Точного ответа не знаю. Надежда есть. Все-таки ситуация намного лучше, чем в начале 90-х.

В народе проснулся инстинкт государственности. Медленно, но исцеляется боль, вызванная распадом СССР, колоссальными внешними долгами, утратой значительной части территорий. Так издавна повелось: Россия нищая, но всегда обладала суверенитетом. Независимость, национальное достоинство — возможно, главное благо, наши ценности буквально на генетическом уровне.

Спасать государство призваны в первую очередь представители силовых структур. У них патриотическая жилка. Воспитаны на идеях служения Отечеству. Мне кажется, исторический шанс у нас есть. Но надо понимать — едва не последний. Хорошо, что «первый всенародный» все же оказался дальновидным политиком. Нашел в себе силы уйти, осознав, кто способен поднять Россию на развалинах бывшей супердержавы. И эта нота внушает сдержанный оптимизм.

— Недавно отметили очередную годовщину принятия Декларации о государственном суверенитете РФ. Были флаги, приемы. «По случаю» привычно потянуло пропустить чарку. Однако «именин сердца», кажется, не получилось. Сказывается догмат восприятия событий, или более уместны слова древнего старца: «Все тщета, как ловля ветра»?

— Вы интересуетесь мнением человека, который еще в СССР, в 90-м году, предупреждал: идея российского суверенитета убийственна. От чего независимость? Русских от собственного государства, которое создавали 300 лет? Независимость русских от победы над фашистской Германией? От собственных богатств, как 10 процентов общесоюзных запасов газа, оставленных в Каракумах, которые, кстати, сами открыли, освоили? Можно ли, уничтожив великое государство, радоваться по этому поводу? Нонсенс.

— Александр Сергеевич, прошли годы, как было заявлено о желании России войти в «общеевропейский дом», обрести базовые ценности новой ориентации. Почему долго, унизительно топчемся, простите за своеволие, у порога этого «храма Соломона»?

— Мне кажется, очень важен психологический аспект. Был «железный занавес». Стратегия осажденной крепости. Люди томились десятилетиями. Многим представлялось, что вне глухих препон — другой, прекрасный мир. Если они разломают стены, то их примут «радостно у входа» на равных. Отсюда и логика Горбачева — во многом романтика, с недостаточным государственным сознанием. За что надо винить великую партию. Воспитала лидера, кстати, в духе западноевропейской марксистской идеологии. Наивной, чуждой, в которой нет ни толики русского духа. Никто в мире так не критиковал, не показывал фарисейство марксизма, как русские мыслители.