Хотела бы я ему возразить. Вот правда хотела бы. Но что-то не получалось. Особенно, когда он так целовал. Нежно, чувственно, создавая иллюзию игры. Это ведь лишь поцелуй… Даже не поцелуй, а так… Касание языка языком, ласка, медленное скольжение внутри рта… Или уже не медленное. Уже жадное и почти агрессивное. Но почему меня это совсем не пугает? Почему хочется больше? Больше его рта, его рук, его тела? Почему, забери меня Гряда!

— Боги, где ты берешь платья со всеми этими пуговицами? — почти простонал Эш, пытаясь добраться до меня. — Я свихнусь, пока их расстегну!

Где-где… в Котловине. Там, где нет таких, как ты. И наверняка твоя невеста такие наряды не носит.

Эта мысль отрезвила. Словно мне на голову вылили ведро помоев.

— Не надо! — я оттолкнула его руки, вывернулась.

— Почему? — он смотрел, не понимая.

— Я уже говорила. Ты Вандерфилд, я — пустышка. И у тебя есть невеста. Которая, кстати, в любой момент может войти.

— Да плевать… Лисса на все согласна…

— На измены? — нахмурилась я.

— Тебя это не касается, — помрачнел Эш. И перевел взгляд на свою правую руку, сжимающую мое запястье. Вандерфилд напрягся, словно лишь сейчас осознал, что снял перчатку. — Вот в чем дело… Тебе противно?

— Что? — не поняла я. Тоже посмотрела. Моргнула пару раз. И сообразила, наконец. Боги, да он думает, что я отказываю из-за его шрамов? Вот же… ненормальный!

— При чем тут это? И нет, мне не противно. Ощущается иначе, да и только… Но я не хочу служить твоим временным развлечением, Эш. Давай я просто буду мыть полы, а ты просто не обращать на меня внимания. Так всем будет лучше…

— Снова «нет», Аддерли? — его зеленые глаза потемнели. Закипал Эш моментально, вот только что улыбался, а уже придушить готов. Разрушитель… истинный. Даже спрашивать не надо, чтобы это понять. Поэтому он так легко поддается негативным эмоциям, они — его сила и двигатель.

— Всегда будет «нет», Вандерфилд, — тихо уронила я, поправляя юбку.

Эш зацепился глазам за мои колени, бедра… Вздохнул.

— Нет? А если заставлю?

Я с сожалением посмотрела на стол. А как все хорошо начиналось. Я ведь даже почти поверила.

Поднялась.

— Полы я помою завтра. И вещи отнесу в прачечную. Доброй ночи.

Развернулась и пошла к двери.

Он догнал почти сразу, схватил за руку, сжал.

— Никуда ты не пойдешь! Я тебя не отпускал! — сжал губы в ярости.

Я подняла брови, терпеливо пережидая очередной приступ разрушительной злости. Эш постоял, сверля меня взглядом. И разжал руку.

— Доешь сначала. Я из ресторации заказывал. Для тебя.

— Это такое неудачное извинение? — уточнила я.

Он медленно кивнул и усмехнулся, словно над самим собой. Улыбка вышла кривой, но злость явно отпустила.

Я покачала головой:

— А я наелась уже. Вкусно было, спасибо. Посуду помою и пойду.

— Не надо мыть, — остановил он. — Доставщик заберет грязную.

Я пожала плечами.

— Тогда я просто пойду, мне доклад еще писать. И вообще…

Эш не возразил, лишь глянул то ли хмуро, то ли растерянно. Но что именно приводило сноба в замешательство, я не знала.

Когда уходила, Вандерфилд шагнул в коридор, глядя на меня.

— Тина.

Мое имя отозвалось внутри тихой лаской. Осторожным прикосновением. Легким, невесомым, воздушным. Словно погладили изнутри перышком. И я запнулась, помедлила.

Повернула голову. Его взгляд обжигал, но Эш не двигался. Только смотрел… Если бы он попросил остаться, то смогла бы я снова отказать? Развернувшись, я почти бегом бросилась к лестнице.

«Дата — время. Результат замера — семьдесят три единицы».

Швырнул чаронометр на стол и закрыл глаза. Пока теория подтверждается, потенциал растет. Но почему волнует совершенно другое? Например, это проклятое «нет» из уст пустышки? Разве я не должен радоваться?

Да хрен там!

Как радоваться, когда ниже пояса все стоит колом и дышать трудно?

Пошел в ванную комнату, на ходу сдирая с себя одежду. Мне нужна холодная вода. Много холодной воды!

Залез в чашу и повернул ручки. Поток хлестко ударил в спину и плечи, но легче не стало.

«Тебе противно? Нет, просто ощущается иначе…» И не соврала ведь. Просто иначе. С Лиссой случилась истерика, когда она впервые увидела мою руку. А ведь мы знакомы всю жизнь. Моя невеста кривится от омерзения каждый раз, когда я снимаю перчатку. Я и не снимаю, даже привык.

А для этой — просто ощущается иначе… Я прижался лбом к холодной стене. Все с ней иначе. Мясо руками, смех, который невозможно сдержать, и желание, раздирающее напополам. Кажется, что сдохну, если не прикоснусь к ней. Если не почувствую ее вкус.

Какой же у нее вкус…

Разве может нищенка из-за ограды иметь такой вкус?

И мне с ней хорошо.

Подышал открытым ртом, пытаясь переварить нелепую мысль. Бред. Глупость! Сглотнул холодные капли. Ни хрена не помогло. Мне хорошо с нищенкой.

Внизу горит огнем, и кажется, я сойду с ума, если хоть что-то с этим не сделаю! Ладонь неосознанно потянулась вниз. Удовлетворять себя, думая о девчонке из Котловины? Да я точно свихнулся!

Вздрогнул, как ошпаренный, помотал головой. Ну уж нет! Я не один из тупых щенков, пускающих на нее слюни! Пустышка послужит моим целям, не более того! Я был и есть Вандерфилд, а Вандерфилды берут то, что им нужно, отбрасывая эмоции.

Вбитые с детства слова охладили воспаленный разум. Телу они не помогли, но я смогу это пережить. Я все смогу.

И лучший способ сбросить ярость — отправиться на состязание. Твари Гряды мигом отбивают любую ненужную мысль. То, что мне сейчас нужно.

* * *

Доклад не желал писаться ни в какую! Верно, оттого, что мысли мои были очень далеко от правления короля Карла Седьмого! В моих мыслях вообще не было королей, все больше один блондинистый и непонятный гад.

Сдавшись, я уже решила оставить написание скучного сочинения на завтра и отправиться спать, как мимо пронеслась Ари. Притормозила, увидев меня, вскинула брови.

— А ты что сидишь? Не едешь?

— Куда? — не поняла я.

— Так состязание ведь!

— А?

— Ну что, едешь? У меня одно место осталось! Ну же, Аддерли, думай скорее!

Состязание? То самое, о котором болтают потом студенты?

— Еду! — неожиданно для самой себя подскочила я, сгребла свои тетради в сумку.