Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, — Нина Петровна не удивилась, — чего и следовало ожидать. Кащи — хранители знаний, исследователи, изобретатели и разработчики, но почти социопаты. Я удивлена, что эта сваха выбрала столь тонкую стезю, — для ее вида это почти гарантированный провал.
— В смысле социопаты? — не поняла Люся.
— Мой отец был кащем, ох и намучилась мама с ним! Я тебе объясню, как сама поняла и как папа рассказывал. Генетически каждый кащ рождается с уже вложенной в его мозг базой знаний. Это ужасный груз, чтобы ты понимала. Если представить себе нашу умственно-нервно деятельность как просторный гараж, то часть помещения каща занята изначально накопленным за тысячелетия хламом. Плюсом улучшенная память, которая закидывает в этот гараж все новые и новые коробки. Где обычный человек выбрасывает лишнюю информацию за ненадобностью, там кащ заботливо укладывает ее на нужную полочку. В итоге на такие бесполезные, с точки зрения каща, понятия, как мораль, совесть, эмпатия, места почти не остается.
— Ну, не знаю, — задумалась Люся. — У меня на работе Синичка за всех переживает. Бывает, напишешь очередную сенсацию и радуешься, а она вся в страданиях. То ей жертву жалко, то наоборот. Сплошная эмпатия, а не кащ.
— Переживательный кащ — это уже почти диагноз, — отрезала Нина Петровна. — Ресурсы человека не бесконечны. Такой кащ обязательно поедет кукухой.
— Ну вы скажете тоже, — обиделась за Синичку Люся. — Она же у нас бог редакции! Кстати, о редакции, пойду я, пожалуй, за ноут. У меня все-таки рабочий день начинается.
Она поцеловала старушку, стащила яблоко из корзинки с фруктами и вернулась к себе. Яг Коля уже скромно сидел в кресле, поглядывая ролики в телефоне.
— А что, — спросила Люся, устраиваясь на диване с ноутбуком, — у вас всех есть ключи от моей квартиры?
— Конечно, — ответил он, — а как вас спасать, если вдруг? Дверь-то бронированная, даже не вышибешь.
— Вот блин, — с чувством выругалась она. — Так стало еще страшнее. А я и без того запуганная.
Коля посмотрел на нее тяжелым, внимательным взглядом, будто сканируя степень запуганности, потом, видимо, решил, что жить она будет, и вернулся к телефону.
Люся оповестила редакцию, что сегодня на удаленке. Посмотрела на диктофон, затосковала.
Расшифровывать длинное интервью было лень.
У нее была передозировка Вешникова.
Помаявшись, она решила все-таки ознакомиться с его творчеством, сходила за читалкой, открыла оставленные Ниной Петровной закладки, пробежалась глазами по тексту и зевнула так, что едва челюсть не вывихнула.
Все-таки любовные романы, а тем более эротические, — явно не ее жанр.
Героиня мокла, герой твердел, какой во всем этом вообще был смысл?
Самым невероятным образом в это мгновение мысли Люси вильнули в сторону Ветрова, и она вспомнила, что так и не рассказала ему вчера про Деда-Дуба.
А утром было не до того.
Схватившись за свой кнопочный телефон, Люся застонала в голос, напугав несчастного Колю.
Ладно, электронкам мы же нынче не доверяем.
Придется так.
«Лихов дом. тиран, поверн на кнтрл. Довел дочь до смбства», — старательно написала она сообщение.
Подумала и решила разъяснить, что имела в виду, а то вдруг Ветров ее не поймет:
«Дочь — навь».
Потом дописала еще:
«Он спасал дочь-ярилу от разврата. Вдруг его на этом переклинило?»
Потом настрочила более развернуто, привыкнув к кнопочному набору:
«Он же крышевал клуб, или как там у вас это называется. Вдруг он навей тоже спасал от разврата».
«Ну ты понял, осиной в горло».
Интересно, зачем примчался папаша Ветров?
Люся задумчиво уставилась в потолок, выстраивая логическую цепочку из тех данных, что у нее были.
Клуб принадлежал папе Ветрову. Им руководил его одноклассник.
В клубе нави танцевали стриптиз, оказывали проституточные услуги и пропадали без вести, а потом перья в мусорке находились.
Нави взбунтовались, устроили пожар, разбежались по углам.
Директора клуба посадили — пока только за взятку.
Его зам тоже под следствием.
Клиентов таскают по допросам.
Если бы Люся была папой Ветровым, то могла бы она рассчитывать на то, что сыночек-полицейский-начальник этот скандал замнет?
Вполне.
А что сделал Ветров-сын?
Открыл уголовное дело, нашел навей, треплет клиентам нервы и собирается довести все до суда.
Есть из-за чего поругаться и перестать разговаривать?
И есть из-за чего приехать в город, чтобы лично надавать неразумному сыночку по мордасам?
— По-моему, так, — голосом Винни-Пуха сказала сама себе Люся, отчего яг снова посмотрел на нее с озабоченностью сиделки в психушке.
«Кого потерял Гриффин», — написала Люся новое сообщение.
«Форум для скорбящих».
«Кто положил в постамат брелок от паркинга, которым воспользовались подростки».
«Почему невидимка».
Телефон зазвонил так внезапно, что она вздрогнула.
— Люся, блин, — сказал Ветров, его голос подрагивал от смеха, — я тебе что, блокнот для записей?
— Прости, — опомнилась она. — Странно торчать дома посреди рабочего дня.
— Привезу на обед чего-нибудь вкусного из «Балалайки», — пообещал он. — Рыба или мясо?
— Лангустов хочу, — воодушевилась она, — каракатиц разных. Коля, вы любите каракатиц?
— Каких каракатиц? — изумился охранник.
— На обед вам что привезти?
— Ой, — он смутился, — у меня бутерброд с собой.
— Паша, у Коли бутерброд с собой, — сообщила Люся в трубку. — Мы продержимся без лангустов. Ты наверняка занят.
— Я занят, — согласился Ветров, — но на обед приеду.
Повесив трубку, Люся все-таки подключила наушники к диктофону, взялась за текст и проработала до самого часа дня, когда в замке повернулся ключ и ворвался Ветров с коробками из ресторана.
— Вашему напарнику я тоже передал обед, — сказал он ягу Коле, — он меня в ответ обворчал.
Он был оживленным, но явно сердитым.
— Что, — спросила Люся, потягиваясь, — завтрак удался?
— Даже не напоминай, — отмахнулся Ветров, стягивая пальто. — Мы с отцом и без того плохо ладим, а тут еще и клуб придется выставлять на продажу. Он обвиняет меня в том, что я разрушил его карьеру!
— И это правда только отчасти, — рассудительно заметила Люся, доставая тарелки. — Ты выступил катализатором, а дальше уж песочный замок обвалился сам по себе.
Ветров остановился, скептически глядя на нее.
— Я устал как собака, у меня
