Английский эскорт находился слишком далеко, чтобы вовремя вмешаться в резню, неожиданно начавшуюся на холме. А потом солдаты побежали обратно, в военный городок. Их преследовали, хотя и не слишком рьяно, фанатики-гази. Из путаных рассказов очевидцев следовало, что афганцы перерезали всех четверых делегатов. И друзья Колина уже оплакивали его смерть.

– Не понимаю, почему Акбар-хан убил их всех, – сказала Аннабель. Сгорбившись, она сидела возле едва тлевшего камина. На душе у нее было пусто и холодно. Они потеряли друга, который погиб бессмысленной жалкой смертью.

– Но ты же предупреждала их, что это ловушка, – успокаивал ее Кит. – Просила Колина не ходить.

– Да. Я знала, что их ждет опасность. Но эта бойня – полная нелепость. Я думала, Акбар-хан возьмет заложников, чтобы ускорить вывод войск. Он ничего не выигрывает, устроив кровопролитие. Разве что… – Она вздрогнула.

– Что? – мягко спросил Боб.

– Возможно, ему захотелось отомстить. Акбар-хан не стал бы заранее хладнокровно планировать убийства. Он слишком хитер, чтобы решать проблемы таким примитивным способом. Но если им вдруг овладела ярость, тогда… – Аннабель пожала плечами. – Я уже говорила: Акбар-хан – человек сильных страстей, и иногда они правят его рассудком.

Она посмотрела на Кита затуманенным взором. Он помрачнел, поняв, что имела в виду Аннабель.

Но в эти минуты Колин и Лоуренс, живые и невредимые, находились в Кабуле, в гостеприимном доме Махомеда Земан-хана. Они видели за окном омерзительное, тошнотворное зрелище: обезумевшая, возбужденная толпа тащила изуродованные останки Макнотена и Тревора, собираясь подвесить их на мясницкие крюки и выставить на всеобщее обозрение на главном базаре.

– Неприятная картина, не так ли, джентльмены? – раздался вкрадчивый голос Акбар-хана, стоявшего в дверях комнаты, в которую поместили англичан.

Сирдар двинулся вперед, за ним шли двое слуг с подносами, уставленными едой и пиалами с медовым шербетом.

– Я очень сожалею о том, что произошло сегодня утром, – спокойно произнес хан, отпустив слуг, как только те избавились от своей ноши. – В особенности – о смерти Макнотена-хузур.

– Но разве не вы устроили эту резню? – спросил Колин, недоверчиво приподняв брови.

– Господи, конечно, нет, – ответил Акбар-хан, поглаживая бородку. – Пожалуйста, ешьте, пейте… вы мои гости. Нет-нет, я не собирался убивать поверенного в делах. Я хотел лишь взять его в плен. Он был очень глуп и запятнал себя предательством. Этот человек, можно сказать, заслужил такую смерть. Я не в состоянии справиться с горцами, особенно когда кровь ударяет им в голову. Видите ли, господа, афганцы не любят изменников.

Колин чуть было не сказал, что если уж речь идет о предательстве, то люди, подобные Макнотену, могут найти среди афганцев отличных учителей. Но сдержался. Акбар-хан вряд ли одобрит такое заявление. И вряд ли ему понравится, если Колин усомнится в том, что сирдару якобы не под силу удержать своих людей от кровопролития.

Хан уселся, готовый начать трапезу, и выжидательно взглянул на офицеров. Колин и Лоуренс присоединились к нему. У англичан слюнки потекли от вкусных запахов. Им было стыдно, но пустые желудки настойчиво требовали насыщения. Впервые за несколько недель представилась возможность как следует поесть, и даже пережитые ужасы отступили на второй план.

За столом Акбар-хан поддерживал плавный поток светской беседы, но при этом ни на миг не терял бдительности.

– Это счастье, что мы сумели спасти вас от толпы, – заметил он под конец и по обычаю срыгнул, выразив таким образом свое удовлетворение. – Передайте генералу Эльфинстону мои глубочайшие сожаления и скажите, что я хотел бы безотлагательно продолжить переговоры. Вы ведь окажете мне такую любезность?

Англичане не сомневались, что вопрос был задан просто из вежливости. Разумеется, они передадут все, что пожелает сказать Акбар-хан.

Колин кивнул в знак согласия и стал ждать продолжения. Их хозяин хмурился и поглаживал бородку с таким видом, что было ясно: осталось еще какое-то нерешенное дело.

– Вы, конечно, знакомы с Кристофером Рэлстоном, – начал Акбар-хан.

Аннабель, подумал Колин и спокойно ответил:

– Да, мы с ним хорошие друзья.

– А… в таком случае вы знаете, что в его доме живет гостья.

Колин твердо встретил взгляд ярко-голубых глаз:

– Да, я знаю об этом, сирдар.

– Тогда, надеюсь, вы не откажетесь выполнить еще одну просьбу.

Хан встал и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с маленькой резной шкатулкой из розового дерева. Поставил ее на стол, открыл и вытащил два одинаковых серебряных браслета, украшенных тонкой чеканкой. Англичане заметили, что к браслетам приделаны какие-то сложные застежки. Акбар-хан извлек из шкатулки крохотный ключик и отпер замочки. А потом положил ключ на прежнее место.

– Будьте добры, передайте этот подарок Айше, – спокойно сказал хан. – Только не защелкивайте браслеты. Видите ли, их можно открыть лишь с помощью ключа, а он остается у меня. – Тень улыбки тронула его сурово сжатый рот. – Никаких пояснений не потребуется. Айша прекрасно все поймет.

Колину показалось, что чья-то ледяная рука прошлась по его спине. В браслетах было что-то варварское… первобытное и запретное. Их породила иная, чуждая цивилизация, где правили свои законы. Эти украшения были наделены особой аурой – таинственной, зловещей и волнующей. Оторвав глаза от браслетов, Колин посмотрел прямо в лицо хану. Тот встретил его вопрошающий взгляд едва заметной понимающей улыбкой.

– У каждого народа – свои обычаи, – тихо продолжал сирдар. – Феринге трудно нас понять. Но я уверен, Айша объяснит вам. – И тут же перешел на отрывистый деловой тон: – Сейчас вы в сопровождении эскорта вернетесь в военный городок. Я буду ждать сообщения от генерала Эльфинстона. Надеюсь, он не станет медлить с ответом.

Через час Лоуренс и Маккензи подъехали к воротам военного городка в окружении молчаливых, отлично вооруженных гильзаи. Удивленные часовые встретили группу с радостью, но это не шло ни в какое сравнение с восторженным приемом, который ждал прибывших в штабе. Там их приунывшие друзья несли дежурство, прислушиваясь к доносящемуся из Кабула шуму разъяренной толпы.

Лоуренс и Маккензи сообщили, что Акбар-хан сожалеет о случившемся и хочет возобновить переговоры. Эльфинстон сопел и мямлил что-то дрожащим голосом. Он то выражал свой величайший ужас по поводу судьбы поверенного в делах и Тревора, то вдруг в бешенстве кричал, что афганцы – предатели и убийцы. Но эти гневные вспышки не побудили генерала к действиям. Он приказал только поставить гарнизон под ружье и держать оборону.

– Теперь, когда бедного сэра Вильяма не стало, вести переговоры будет майор Поттингер, – невнятно промямлил Эльфинстон. – Мы должны как можно скорее прийти к соглашению. Насколько я понимаю, в военном городке не осталось ни одного мешка с зерном.