Снегопад начался в тот же день. Сначала на землю падали редкие снежинки, а затем снег повалил сплошной пеленой, и скоро за каждым паукарутом намело длинный сугроб. Все поняли – пришла пора зимних метелей.

Еды было вдоволь, а парамутаны привыкли спать все долгие зимние ночи. Короткие дни, если не было сильной пурги, они посвящали охоте и рыбной ловле, однако не очень удаляясь от стойбища. Керрик не выходил со всеми, он замкнулся в себе и не оставлял паукарута. Армун начала уже опасаться за его рассудок, – как она ни старалась, темные думы по-прежнему одолевали его.

В конце концов одержимость все равно победила.

– Я уже видеть не могу тебя таким, – простонала Армун.

– Выхода нет. Ничего другого я не придумал. Нужно разыскать остров. И остановить Вейнте. До тех пор, пока это не свершится, у меня не будет покоя.

– Я тебе верю. И последую за тобой.

Не говоря ни слова, он согласно кивнул, словно бы тоска ее, прорвавшаяся в словах, что-то подсказала ему.

– Хорошо. Я и так уже наполовину в тех краях. Вдвоем мы не справимся, нужен третий. Парамутан, знающий морские дороги. Этого хватит. Втроем мы их одолеем, я уже продумал, как мы это сделаем, до мельчайших подробностей.

– Как же?

Он подозрительно огляделся, словно опасаясь, что их подслушивают.

– Пока я тебе не расскажу. Пусть все хорошенько уляжется в голове, чтобы не допустить ошибки. А теперь попроси Калалеква пойти с нами. Он храбр и силен: лучше, чем он, спутника нам не найти.

– В прошлый раз он тебе отказал.

– Это было в прошлый раз. Попроси его снова.

Укрывшись под шкурами, Калалекв рассеянно жевал безнадежно засохший кусок рыбьего мяса, но, завидев возле себя Армун, сел.

– Впереди много дней метели и еще больше зимних дней.

Откинув шкуры, он потянулся к Армун, и она оттолкнула его руку.

– Почему бы не оставить зиму и не уплыть на юг, поближе к лету?

– Так не бывает. Парамутаны живут на севере, жаркие дни и ночи губят их.

– Что если мы поплывем не так далеко, не в те земли, где властвует бесконечное лето? Сплаваем на остров Керрика и вернемся. Помоги мне.

– Остров? Он все еще думает о нем.

– Помоги мне, Калалекв, мне и ему. С головой его творятся странные вещи, и я боюсь за него.

– Верно! – взволнованно выкрикнул Калалекв и прикрыл рот ладонью, когда Ангаджоркакв и Кукуджук дружно повернули головы в его сторону. Он молчал, пока они не отвернулись, а затем шепотом продолжил: – Я заподозрил это, – ведь он говорит так странно, – но не думал, что окажусь прав. Какая ты счастливая.

– Счастливая? Почему?

– Такая удача! Твой охотник разговаривает с духами ветра и океана. А они обращаются только к немногим и то иногда. Потом те, кто слышал голоса духов, говорят и с нами. Так мы узнаем, как нам быть и что делать. Так духи научили нас строить иккергаки, чтобы мы могли бить уларуаква, а потом жиреть. Теперь они говорят с Керриком, и он передаст нам их волю.

Армун не знала, смеяться ей или плакать.

– Знаешь, что они говорят? Твердят снова и снова. «Плыви на юг, ищи остров». И все, ничего более.

Кивнув, Калалекв закусил губу.

– Так вот что они говорят. Значит, это должно быть исполнено. Придется плыть на юг.

Не веря своим ушам, Армун кивнула.

liianehesh arigi nindosigi ninoan

Пока фарги не станет иилане, у нее нет города.

Апофема иилане

В первую очередь – новый город. Амбаласи понимала это, но сожалела о времени, которое приходилось отрывать от изучения сорогетсо. Так она назвала эту безъязыкую родню иилане, ограничивавшую общение самыми примитивными знаками, словно юные элинийл в море. Но даже это пока оставалось всего лишь предположением, успех первого общения так и не повторился. Сорогетсо не приближались к опустошенному полуострову и прятались далеко в джунглях. Сама она была слишком занята бесконечными проблемами, возникавшими в растущем городе, и, не имея возможности положиться на не стремившихся проявлять усердие Дочерей Отчаяния, не могла снова отправиться на поиски сорогетсо. Сказывался и возраст...

Она лежала в тени быстро подрастающего куста и разглядывала культуру, помещенную в сандуу. На гладкую линзу преображенного иилане существа падал солнечный свет, наблюдать изображение лучше было в тени. Микроскопические объекты в основном были знакомы ей. Ни патогенных бактерий, ни опасных грибкоа. Хорошо.

– Пришли ко мне Энге, – приказала она – своей помощнице Сетессси, менявшей образцы.

Амбаласи откинулась на доску для отдыха и вздохнула. Жизнь так коротка, а еще столько надо сделать. Саагакель была добра к ней, и жизнь в таком далеком теперь Иибейске представлялась уже одним удовольствием от занятий наукой. Сколько же лет она провела там? Амбаласи даже потеряла им счет. И она до сих пор наслаждалась бы этим покоем, если бы не внезапный интерес к биологическим аспектам философии Дочерей. Тогда, повинуясь внезапному импульсу, она разом променяла весь комфорт на жесткую деревяшку под колючим кустом. Нет! – ее тело дернулось от эмоций. Конечно, интерес к этим Дочерям Отчаяния был ошибкой, но то, что она оказалась в этих краях... Сколько нового успела она открыть, каким уважением к ней исполнятся ученые Энтобана... даже еще не родившиеся. Она с наслаждением обратилась к этой мысли – одни гигантские угри чего стоят, не говоря уже о новом континенте. Но есть и более важная вещь, намного более важная.

Сорогетсо. Терпение, необходимо терпение. Она не должна торопиться. Ей нужны безопасность, покой, тишина. Ей нужен город, чтобы работать, и пусть никчемные Дочери обеспечивают ей все удобства, пока она будет заниматься сорогетсо. Только по этой причине город должен расти быстро и правильно. Она вновь вздохнула – слишком часто приходила она к этой мысля. Нравится или нет, а делать придется.

На глаза ее упала тень, и ученая поняла, что явившаяся Энге терпеливо ждет, пока она завершит свой внутренний монолог. Повернув к ней один глаз, Амбаласи жестом потребовала внимания.

– Настал важный момент. Стена крепка, бесполезная растительность уничтожена, посажены затеняющие кусты. Земля подле меня ископана и перекопана. Стерилизована и удобрена, словом, готова во всех отношениях. Остается одно – посадить семя города.

Вынув семя из контейнера, ученая подняла его повыше, Энге в безмолвном восторге пала на колени. Долго глядела она на покрытую бороздками скорлупу и заговорила не сразу:

– Первым и главным в моей жизни было до сих пор откровение Угуненапсы. Но сейчас настал самый важный момент в моей жизни. За это мы можем благодарить только тебя, великая Амбаласи, чьим именем и назван весь этот необъятный континент. Ты привела нас к свободе, перевезла в Амбаласокеи через океан, чтобы мы вырастили здесь город. Могу ли я позвать остальных, чтобы они собственными глазами увидели миг посадки?