– Неудивительно, ты такая маленькая. – Он дотронулся губами до ее лба. – Спасибо за сыновей.

– Пожалуйста, милорд.

– Хотя я очень рад, что сумел помочь их появлению на свет, но предпочитаю оставлять это женщинам. – Ботолф погладил ее волосы. – Мне тяжело видеть, как ты страдаешь, и знать, что ничего не могу для тебя сделать.

– Ты оказался очень умелым.

– А ты оказалась намного сильнее, чем можно было предположить. Ты не представляешь, как я благодарен тебе, что ты испытала ради меня такие муки, я же могу дать тебе слишком мало.

– Совсем не мало, – возразила Саксан, понимая, что не может противиться сну, и потому слова ее были едва слышны.

– Нет, я лишаю тебя многого, потому что труслив.

– Ты не трус, Ботолф.

– Нет, дорогая, я большой трус, но сейчас не время обсуждать это. Ты должна отдохнуть.

Саксан не хотела спать теперь, когда он заговорил так открыто, но сон навалился на нее с такой силой, что она не могла больше сопротивляться, как бы ей ни хотелось послушать мужа. Мужчины выбирают для откровений самое неподходящее время, подумала она и решила не дать Ботолфу забыть об этом разговоре.

Ботолф вошел в спальню, и Саксан смотрела, как он умывался, готовясь ко сну. 4Прошло три месяца, с тех пор как близнецы вошли в этот мир в темной хижине лесника. Она приняла ванну и чувствовала себя достаточно сильной для возобновления интимной жизни.

Пора было также продолжить ту доверительную беседу, которую Ботолф пытался завести в день рождения их сыновей. Он и раньше не был холоден или чересчур отстранен, но с той ночи определенно сделался более ласковым, более открытым, и в его глазах была заметна новая, пронзительная нежность. Что-то в нем изменилось, и она уже устала угадывать, что именно.

Не отрывая глаз от мужа, Саксан медленно потягивала горячее питье из красивой серебряной кружки, которую прислал ей в подарок сэр Бреттон Грейм. Ботолф скинул одежду и скользнул к жене в постель.

– Я все еще не уверен, что мы должны принимать подарки от этого шотландца, – пробурчал он, с недовольным видом глядя на кружку, прежде чем сделать глоток.

– Это всего лишь один подарок, – возразила Саксан, отставляя свою кружку на прикроватный столик. – Маленький сувенир в качестве извинения за то, что произошло, и в благодарность за то, что мы назвали нашего сына Бреттоном.

– По-моему, назвать сына сеньора по имени скотта было безумием.

– Требовалось второе имя, не могли же мы назвать обоих мальчиков Леофрик в честь твоего отца. А сэра Бреттона никто не заставлял помогать нам, но он помог. – Она положила голову мужу на грудь и потянулась к нему, когда он поцеловал ее в лоб. – Я только не могу забыть, как он настаивал на том, чтобы его встретила Тильда, а она сделала это с большой радостью. Ну все, не будем об этом говорить.

– А о чем ты хочешь говорить?

– Я вообще не хочу разговаривать, – промурлыкала Саксан, поглаживая его живот.

Когда ее маленькая ручка опустилась ниже и обхватила своими длинными, тонкими пальцами его мужское естество, Ботолф застонал, так как с трудом сдерживаемая страсть вырывалась наружу. Он боролся с ней со дня родов, но она росла и ширилась в нем, усиливая его томление. Вся цепь событий от захвата Саксан в плен до рождения близнецов дала ему понять, как много значит для него эта хрупкая женщина-подросток. Он безумно хотел заняться с ней любовью и таким образом выразить те чувства, о которых боялся говорить.

— Не рано после трудных родов? – заколебался было Ботолф, но поддался искушению погладить ее бедра, задержав руку на ее лоне.

– Они были не труднее обычных, просто немного более изматывающие. Но я в порядке.

– Ты уверена?

– Более чем уверена, – прошептала Саксан, лаская языком мочку его уха.

С тихим урчанием он перевернулся так, что жена оказалась под ним.

– Когда ты так возбуждаешь мужчину, то должна быть готовой платить за последствия, миледи.

– Я вполне готова заплатить за некоторые из этих последствий, милорд. – Она стала тереться ногами о его бедра.

– Ну, держись. – Ботолф расстегнул ее тонкую сорочку и отбросил ее в сторону.

– Может быть, нужно побеспокоиться о твоей мужской силе?

– Ого! Это вызов? Ты бросила мне перчатку, и я должен ее поднять. Какой мужчина сможет противиться такому вызову!

– Ни один, я думаю. – Она рассмеялась, когда он поцеловал ее в кончик носа. – Однако некоторые, видимо, собираются рассуждать о принятии вызова, пока тот, кто его сделал, не заснет.

Ботолф захохотал, но его веселость была сметена волной желания. Он пытался обуздать свое вожделение, чтобы насладиться слиянием их тел. Они не были близки всего несколько месяцев, но ему казалось, что прошли годы. Ботолф гладил и целовал ее, стараясь не оставить без внимания ни один изгиб ее стройного тела, прежде чем дать волю своей страсти. Яростное желание, которое открыто проявляла Сак-сан, быстро крушило все сдерживающие барьеры. Когда она принялась тереться об него своим телом, приглашая к соитию, он больше не мог ждать.

Саксан разделяла его ненасытную страсть. Они одновременно достигли оргазма, и их крики освобождения слились воедино. Долгое время после этого Ботолф держал ее в своих объятиях, покрывая лицо и шею легкими поцелуями, и наконец перевернулся на спину, все еще прижимая к себе жену.

– Я скучал по тебе, – пробормотал он, перебирая ее волосы. – Мы так долго были лишены этого.

– Слишком высокая цена за детей? – спросила Саксан, подняв к нему глаза, горящие озорным огоньком.

– Это трудный вопрос. – Ботолф нахмурился, сделав вид, что обдумывает ответ, но рассмеялся, когда она шутливо ударила его по груди. – Нет, нет, пощади меня.

– Твои сыновья будут похожи на тебя, – сказала она, приглаживая его взъерошенные волосы.

– Но с твоими глазами. Это потрясающее сочетание.

– Очень красиво.

Они улыбнулись друг другу, и Саксан почувствовала, что настал момент продолжить беседу, начатую три месяца назад. Однако ее вдруг обуяла робость, и слова застряли в горле. Что, если она неправильно истолковала его взгляд, разглядев в незначительной перемене нечто большее? Что, если на самом деле той ночью в хижине он ничего не собирался говорить о своих чувствах? Может быть, он хотел поговорить только о детях, а нежность, так внезапно проявившаяся, – не более чем естественная сентиментальность мужчины по отношению к матери его детей?

– Ты выглядишь очень серьезной, дорогая, – улыбнулся Ботолф.

– Правда?

– Да. Ты хочешь мне что-нибудь сказать? С нашими сыновьями все в порядке?

Саксан вздохнула. Ей было стыдно признаться себе, что она ревновала к собственным детям, к тому интересу и нескрываемой любви, которую проявлял к ним муж.