Франк конвульсивно дернулся, будто тело его повиновалось не ему, а какой-то иной чужой воле, попытался встать, но Скагги, уже будучи в седле и подняв франкского скакуна на дыбы, напоследок опустил его передними копытами на грудь поверженного врага.

И во весь опор погнал коня к тисовой роще.

— Дай мне смыть кровь. — Скагги вновь отвел от лица руки Грима. — Ты только не шевелись, Квельдульв.

— Фляга… — прохрипел Грим.

Скагги поспешно принялся ощупывать пояс Грима — ничего. Затем наступила очередь тяжелого от крови плаща, и вскоре будущий целитель не мог бы уж сказать, кто из них ранен — в крови были оба.

Наконец фляга нашлась, в ней даже бултыхались на дне остатки какой-то жидкости.

Пока Скагги копался, Грим, оказывается, потерял сознание, и ему вновь пришлось слегка нажать на виски привалившегося к дереву скальда Локи.

— Сожми зубы, не то язык прикусишь, — стараясь, чтобы его голос звучал деловито, как у Стринды, произнес Скагги. — Мне нужно как-то остановить кровь, а для этого придется коснуться глазницы.

Хруст, с каким Скагги резко сорвал ему со скулы корку сукровицы, и Грим был почти уверен, что мальчишка просто пытается расколоть ему череп. Он судорожно хлебнул остатки снадобья Стринды.

Будущий же ученик Амунди подхватил его под мышки, зачем-то пытался заставить встать. Он хотел было отмахнуться от надоедливого мальчишки, провалиться в забытье, но неугомонный голос все настаивал:

— Поднимайся, вставай же!

Голова Грима заполнилась нескончаемым звоном, и, казалось, все вокруг приобрело странный желтоватый оттенок.

— Я не могу…

— Грим! Грим! — Голос Скагги доносился из дальнего далека. И все слышался язвительный хохот козлиного тенора. Стремясь подавить в себе этот хохот, Грим усилием воли заставил себя вынырнуть из омута боли, прищурился на слишком резкий свет.

— Вороны… — внезапно голос его стал холодным и ясным. — Пока я чертил руну, Одинова тварь выклевала мне глаз?

Мальчишка молчал.

— Негоже целителю лгать.

Голос Грима хлестнул его будто кнутом, и Скагги нашел в себе силы выдавить:

— Да.

— Костер…

Голос Грима снова стал невнятен…

— Не уходи, Грим. Продержись еще немного. — В голосе мальчишки звучало отчаяние;

— Костер, — через боль выдавил скальд Локи. — Разожги костер.

Шаги. Мальчишка наконец оставил его в покое… Грим попытался закрыть глаза, но левое веко, а за ним мозг пронзило жало раскаленной боли… Сон… Все потерялись в грохоте внутри его собственной головы. Не сдержавшись, Грим застонал сквозь стиснутые зубы. Он почувствовал, как к горлу его подступает тошнота, и закашлялся. Тошнота пропала, и он сосредоточился на том, чтобы не дать вырваться постыдному крику, когда жгучая боль принялась разрывать ему череп…

Иногда он приходил в себя, и все вокруг становилось яснее. В эти времена он пытался следить за движениями Скагги, Почему-то это было крайне важно, но он никак не мог вспомнить почему. То и дело старые тисы принимались кружиться вокруг, языки разведенного Скагги костра метались на ветру, пытались дотянуться до него, тянули жаркие огненные пальцы… Потом все — и деревья, и огонь, и само небо — начинало крениться набок, и он вновь проваливался в черноту.

— Нам нужно уходить… — сказал он вдруг в один из кратких периодов, когда зрение вновь вернулось к нему.

Скагги от неожиданности вздрогнул, уронив в костер листья какой-то травы, которую перед тем внимательно рассматривал.

— Нам нужно уходить, — повторил он, — а потом требовательно: — Почему так темно?

— Ночь, — нетвердым голосом отозвался Скагги и потом через силу: — Ты не сможешь сесть на лошадь и ты… Ты почти слеп.

Он продолжал настаивать, даже, кое-как подтянувшись по стволу тиса, вскарабкался на ноги. Сделал шаг, другой и тяжело привалился к боку стреноженного коня.

— Так, говоришь, не смогу? — с подобием прежней лукавой усмешки переспросил Квельдульв и потерял сознание.

Очнулся он, лежа под плащом, на мокрой траве, у костра по-прежнему возился с чем-то Скагги. Услышав за спиной шорох, мальчишка обернулся, чтобы с тревогой уставиться в залитое потом лицо Грима:

— Квельдульв, ты слышишь меня?

Слов этих Грим не услышал, скорее, считал их по губам. Слишком больших усилий требовалось для ответа, но губы мальчишки все двигались и двигались. Чтобы отвязаться от него, Грим заставил себя кивнуть в ответ, и тьма вновь накрыла его черным крылом боли.

— Грим, ты слышишь меня? — Скагги осторожно тронул его за плечо.

На этот раз ему удалось заговорить, хотя речь его была слабой и неровной:

— Я… Кажется, да. — Звон в ушах прекратился.

— Хвала Идунн! — вздохнул от облегчения мальчишка. — Теперь я могу попытаться съездить на хутор Гюды Кнута. Может, он согласится принять нас…

— Даже не думай, — хрипло выдавил Грим. — Гюда не решится дать кров двум беглецам. А если он не побоится франков и этого… — он подавился ругательством, — то мы только лишь наведем Вестреда на его усадьбу. А оттуда нам, возможно, уже не дадут уйти.

В словах этих Скагги почудился прежний, знакомый ему Квельдульв… Этот не терпящий возражений тон… Да у него и не было сил возражать.

— Рассвет скоро? — вновь заставил себя выдавить Грим.

— Через пару часов, — без особой уверенности отозвался Скагги и отошел к краю рощи, чтобы увидеть, как небо над лесом начинает понемногу светлеть.

— Это значит, что к месту встречи с Карри мы опоздали, — ровным и уже несколько окрепшим голосом отметил, даже не спросил, Квельдульв. — А отсюда все же придется уходить. В записях Тровина было, кажется, что-то о короткой дороге к морю?

— Через вересковую пустошь, — несколько приободрился Скагги. — Грим… Он помедлил, не зная, как лучше сказать то, что сказать необходимо.

— Ну? — неласково огрызнулся Квельдульв, он уже кое-как встал на ноги и, тяжело дыша, опирался теперь о дерево.

— Я…

— Ну что? Загасил бы лучше костер и оседлал лошадей… Каждое слово приходилось проталкивать сквозь застрявший в горле ком отчаяния.

— Нужно прижечь рану от заражения. — Скагги было замолчал, но увидев, как недоуменно уставился на него Грим, он торопливо продолжил: — Амунди говорит, что если невозможно перевязать рану, если нет травных отваров… Рану необходимо прижечь. А я… я только, как мог, остановил тебе кровь.

Грим с трудом поднес руку к лицу и — ничего не увидел. Пришлось поднять правую…

— Видишь ли, дружок, — он попытался заставить говорить себя с уверенностью человека, который знает, что делает, — вероятно, ты прав, и рану действительно необходимо прижечь, но…