— Ты не можешь отречься от старшинства!

Учитывая отцову гордость, такое казалось немыслимым.

— Едва ли дело в отречении, — спокойно отозвался скальд Всеотца.

— Похоже, мне осталось не так много времени, как хотелось бы тебе думать. А я считаю необходимым упрочить преемственность. В конце концов это забота и о поэзии тоже.

Грим бросил на отца угрюмый взгляд.

— Ты играешь на мне, как… как Сегни на своей харпе. То одну струну дернешь, то другую, и вот уж слышен нужный звук. Сейчас ты приплел сюда «мед», зная, что на это я клюну скорее всего.

— Так сделай это. — На какое-то мгновение в глазах Эгиля мелькнула тень улыбки. — И висы, и гальдары — это тоже часть наследия Брагги, и эта часть, думаю, не покажется тебе слишком уж обременительной.

Но Грим отказывался смириться с потерей свободы от заклятий.

Он пробормотал вслух:

— Я бы лучше подождал. Недолго. Пару месяцев… — Грим накренился в седле, безотчетно попытался обрести равновесие и почти упал на шею коня. — Ничто, ничто не мешает вам с дедом дать мне немного времени. И остальным из Круга тоже нужен какой-то срок, чтобы свыкнуться с одним только моим пребыванием в Фюркате.

— Не сомневаюсь в этом. — В голосе Эгиля появились даже нотки сочувствия. — Я не прошу тебя порвать со всей твоей прежней жизнью. Но искусство рун требует всего скальда целиком, и тебе придется принести эту жертву.

— Но почему я…

— Потому что ты мой сын, — мягко возразил скальд Одина. — Кроме того, у меня есть на то еще одна причина. — Он повернулся спиной к очагу. — У детей Брагги есть руны, есть земля, которые требуют неустанной заботы.

…Его вновь колотило ознобом, он исходил потом, в седле корчился от боли. Снова собирал всю свою волю, чтобы ответить отцу:

— Я не могу ничего обещать, отец.

— Я делаю это не ради тебя, — почти грубо отрезал Эгиль. Отстраненность служения, мудрости, болезни, внезапно сменились заботой и беспокойством. — Я делаю это ради Круга и Йотланда.

«Даже когда заставляешь меня делать это ради стиха». Мгновение спустя Грим кивнул.

— Я вернусь в Круг.

Эгиль со вздохом устало потер глаза.

— Я дам тебе все, что могу — две недели свободы, — и только в том случае, если нас не поджидают новые неожиданности. Это немного, я знаю. Но это все, чем мы сейчас располагаем. — Изуродованные пальцы скользнули вверх, расчесав серебряную прядь на лбу. — Я хотел бы предложить Кругу принять тебя как моего наследника еще до конца месяца.

Гриму, услышавшему столь окончательное решение своего жребия, оставалось только кивнуть. Подняв взгляд, он увидел изуродованное лицо Эгиля. Отец смотрел на него с каким-то болезненным сочувствием, которого Грим никак не мог понять. По спине у него пробежал холодок. Он вновь воззрился на скальда Одина, не осознавая, что собственное лицо его отражает те же самые чувства, что причиняли Эгилю боль.

— Я потерял тебя, — спокойно сказал вдруг Эгиль. — Я так же беспощадно связан своим наследием, как и ты. Из-за дара скальда я потерял сына.

— Отец? — мягко окликнул Грим.

Скальд Одина только, вздохнув, махнул искореженной рукой.

— Отец, но я же вернулся. — Грим развел в сторону руки. — Вот он я. Никуда я не исчез. Я стою перед тобой. Я всегда буду на твоей стороне.

— Возможно, — без улыбки ответил Эгиль. — Просто то, что должно быть сделано, должно быть сделано.

— Я знаю это, скальд Всеотца. — Грим протянул правую руку в знак своего поражения. — В этом ты прав, отец, от рун не уйти.

— Во имя богов! — выкрикнул он, вырываясь из рук, что пытались удержать его. Две пары рук — одни широкие и мозолистые, другие небольшие и довольно хрупкие, но равно сильные. Скагги, догадался он, и еще кто-то, Варша, быть может. Он заставил себя открыть глаза.

Увидел, как колышутся, мелькают над ним черные ветки. Всматривался в их узор, пока у него не закружилась голова. От глазницы и дальше в глубь черепа мозг разъедала жгучая боль. Боль водоворотом закружилась у него внутри. Мышцы свело, и он вновь едва не выпал из седла, охваченный ужасом от полнейшей своей беспомощности. Даже какие-то слова, которые, кажется, говорил у него над ухом Скагги, не доходили до него. Боль была всепоглощающей.

— Локи! — тяжело выдохнул Грим. — Не вовремя же ты встрял, фелаг.

— Послушать только, что говорит этот скальд коварства, после того, как я спас его презренную жизнь! — попытался обратить все в шутку бывший раб. Однако по лицу его было видно, что Варше вовсе не до шуток.

— Ну да, это кто, интересно знать, кого спас, — подхватил неудачную шутку Квельдульв. — А что, если бы ты запутался вместе с ним?

— Где он? — Варша перестал смеяться, и тут стало ясно, что он с трудом подбирает слова.

Говорили они о франкском дружиннике, неведомо как пробравшемся в стоящий у самого берега небольшой хутор Ресква.

Уединенный хутор находился в какой-то полумиле от того места, где Квельдульва и его спутников должен был подобрать корабль Карри, но «Линдормр», разумеется, давно уже ушел.

Каких-то четверть часа назад Скагги, который, полагая, что в одном из тайных убежищ разбойной дружины они пребывают в полной безопасности, как ни в чем не бывало чистил измученного коня, услышал внезапно в горнице непонятный шорох и скрежет. Он еще пару раз провел скребком, прежде чем сообразил, что не место скрежетать стали о сталь в безопасном доме. Звук этот не походил ни на звук елозящего по клинку оселка, ни на шорох песка о лезвие секиры. Звук был такой, будто кто-то всем своим весом давил на стальной меч. Стоило мысли о неуместности здесь подобного шума прийти в голову Скагги, как мальчишка, забыв о лошади и скребке, проскочив в невысокую дверцу в перегородке, опрометью бросился в саму горницу.

И увидел спину человека в кольчуге, который обеими руками занес тяжелый меч над спящим на лавке. Судя по всему, нападающему не удалось пробраться в горницу совсем бесшумно, иначе он не разбудил бы Грима. А шум шагов, предупредив Квельдульва заранее, позволил ему схватиться за меч. Понял Скагги и то, что ему не успеть отвлечь нападающего, и то, что Грим обречен. Сидящему, даже не измученному болезнью, а сильному воину не удастся долго сдерживать блоком готовый вот-вот обрушиться удар — просто потому что находится он в слишком уж невыгодной позиции… И в это мгновение в горницу ворвался Варша.

Следом за своим вожаком в двери ввалились еще несколько воинов, но Варша, в два шага преодолев горницу, достиг нападавшего первым. Не раздумывая долго, бывший раб схватил франка сзади за плечи и попытался оттащить от Грима, однако ему удалось лишь ненадолго отвлечь на себя врага. Глаза нападавшего были совершенно пусты, а движения хоть и ловки, но как-то рваны. Он неуклюже встряхнулся, пытаясь скинуть повисшего на нем сзади врага, но не тут-то было. Варше даже удалось воспользоваться его движениями для того, чтобы несколько изменить захват. Теперь пальцы вожака тянулись к горлу нападавшего. Франк, однако, будто решив на время не обращать на него внимания, вновь повернулся к Гриму.