Ослетт рассмеялся. Он повернулся вперед, взглянул на надутого Ломакса и расхохотался сильнее.

– Карл, иногда я действительно думаю, что ты не так уж плох.

– Плох или хорош, – ответил Клокер, – все резонирует с движением мельчайших атомных частиц.

– Перестань, не порти такого чудесного момента, – остановил его Ослетт.

* * *

Ночью ему снятся проститутки с перерезанными орлами, задушенные, или с простреленными головами, или перерезанными бритвой запястьями. Проснувшись, он не вскакивает, не хватает воздух ртом, не вскрикивает, как любой другой человек, проснувшийся после кошмаров. Сны его успокаивают. Он лежит, свернувшись на заднем сиденье машины, еще не полностью очнувшись от целительного сна.

Одна сторона лица у него влажная от какой-то устой и вязкой жидкости. Он подносит руку к щеке осторожно, сонно пробует жидкость на пальцы, стараясь понять, что это такое. Обнаружив осколки текла в застывшей слизи, он понимает, что его заживающий глаз вытолкнул их наружу вместе с поврежденным белком глаза, который заменила здоровая ткань.

Он мигает, открывает глаза и обнаруживает, что левый глаз видит ничуть не хуже правого. Даже в темном "бьюике" он отчетливо различает предметы и обивку. Светает.

Через несколько часов, к тому времени, когда пальмы начнут отбрасывать длинные тени на запад летучие мыши успеют спрятаться в свои укромные гнезда между сочными листьями деревьев, он будет совершенно здоров. Он снова будет готов к тому чтобы предъявить счет судьбе. Киллер шепчет:

– Шарлотта…

Снаружи постепенно светлеет. Тучи, принесшие дождь, рассеиваются. Между редеющими облаками выглядывает холодный овал луны.

– …Эмили! – За окнами машины ночь похожа на немного потускневшее серебро, освещенное пламенем единственной свечи.

– …с папочкой будет все в порядке… в порядке… не волнуйтесь, с папочкой все будет в порядке…

Теперь он понимает, что его тянет к своему двойнику как магнитом, и объясняется это их внутренним единством, которое он ощущает шестым чувством. Раньше у него не было ощущения, что существует его второе "я", но сейчас его бессознательно тянет к нему, как будто притяжение – это анатомическая функция его тела, такая же, как биение его сердца, кровообращение и работа внутренних органов, происходящие без его осознанного участия.

Все еще наполовину сонный, он спрашивает себя, нельзя ли использовать его шестое чувство сознательно, для того, чтобы найти своего двойника.

В мыслях он представляет себя фигурой, сделанной из намагниченного железа. Другой – скрывающийся где-то в ночи – такая же фигура. Каждый магнит имеет отрицательный и положительный полюсы. Он представляет, как его положительный полюс притягивает отрицательный полюс своего двойника. Противоположности притягивают друг друга.

Он ищет притяжение и почти мгновенно ощущает его. Невидимые силовые волны легко касаются его и становятся сильнее.

На запад. На запад, потом на юг.

Так же как во время его сумасшедшей и вынужденной гонки, в течение которой проехал почти полстраны, он чувствует, как сила притяжения растет и становится наконец по своей силе подобной притяжению планеты.

На запад и юг. Не очень далеко. Всего несколько миль.

Его тянет сильнее, ему приятно это ощущение, но потом оно становится почти болезненным. Ему кажется, что, выйди он из машины сейчас, он взлетит над землей и на большой скорости устремится по воздуху прямо к своему ненавистному двойнику, который украл у него жизнь.

Внезапно киллер понимает, что противник знает, что его ищут, и тоже ощущает силовые поля, соединяющие их.

Он прекращает воображать магнитное притяжение. Сразу же уходит в себя, закрывается от внешнего мира. Он еще не готов встретиться со своим противником в бою и не хочет до поры до времени открывать ему тот факт, что до их встречи остались считанные часы.

Киллер закрывает глаза.

Улыбаясь, погружается в сон.

Целительный сон.

Сначала ему снится прошлое, населенное теми, кого он убил, и женщинами, с которыми занимался сексом и которых убивал после этого. Потом его охватывают сны, которые можно назвать пророческими, где присутствуют те, кого он любит – его дорогая жена, его прекрасные дочери, проявляющие высочайшую любовь и благодарное повиновение. Они будто купаются в золотистом свете.

* * *

Марти разбудил кошмар. Ему приснилось, что он раздавлен. Даже после того, как он проснулся и сон улетучился, ему было тяжело дышать и пошевелить даже пальцем. Он чувствовал себя ничтожным и маленьким и был, странным образом, уверен, что едва спасся от того, чтобы не быть раздавленным на мельчайшие атомы неведомой космической силой, которая не поддавалась объяснению.

Дыхание вернулось к нему неожиданно. Он часто задышал. Паралич прошел, по телу прошла судорога, встряхнувшая его с головы до ног.

Он взглянул на Пейдж, которая лежала рядом, испуганный, что разбудил ее. Она что-то пробормотала про себя, но не проснулась.

Стараясь не шуметь, он встал и шагнул к окну, осторожно раздвинул шторы и посмотрел на стоянку мотеля, а потом окинул взглядом дорогу. Ни одна машина не выезжала и не въезжала на стоянку. Насколько он помнил, за окном все было как прежде. Он не заметил никого, кто прятался бы по углам. Гроза унесла ветер за собой на восток, и в Лагуне наступило такое затишье, что деревья казались нарисованными.

Мимо проехал грузовик, направляясь по магистрали на север, но на этом всякое движение закончилось.

На противоположной стороне от окна была раздвижная стеклянная дверь, задернутая сейчас шторами, за которой находился балкон с видом на море. Выйдя на балкон и перегнувшись через решетку, можно было увидеть полоску пляжа, на котором волны оставляли гирлянды серебряной пены. Никто не смог бы забраться на балкон с этой стороны. Берег был пуст.

Может быть, это был просто кошмарный сон.

Отвернувшись от двери и опустив шторы, которые снова закрыли собой стекло, он взглянул на светящийся циферблат ручных часов. Было три часа ночи.

Он проспал уже около пяти часов. Не так много, но придется с этим смириться.

Невыносимо болела шея и немного горло. Он прошел в ванную, тихо закрыл за собой дверь и включил свет. Из своего рюкзака Марти достал пузырек "Экседрина экстрасила". Инструкция на пузырьке допускала дозу до двух таблеток за один раз и не больше восьми за двадцать четыре часа. Но сейчас был не тот момент, чтобы соблюдать осторожность, и он проглотил сразу четыре, запив их водой из-под крана, затем засунул в рот таблетку от боли в горле и стал сосать ее.

Вернувшись в спальню и подняв с пола около кровати винтовку, он прошел через открытую дверь в комнату девочек. Те спали, завернувшись в одеяла, чтобы не мешал свет от ночника.