Ему бы очень хотелось принять горячий душ перед началом дня в собственной ванной комнате, у себя дома. Как только он найдет фальшивого отца и убьет его, как только он вернет себе семью, у него появится время для приятных мелочей. Пейдж будет принимать душ вместе с ним. Ей это понравится.

Если нужно, он готов снять джинсы и выстирать их в одной из этих стиральных машин, используя монеты из кошелька хозяина "бьюика". Но отчистив брюки от запекшихся сгустков крови с помощью влажных полотенец, киллер остается вполне довольным результатом. Новый свитер – просто находка. Он предполагал, что свитер окажется слишком большим, но убитый, вероятно, покупал его не для себя, и свитер оказался ему впору. Цвет – клюквенно-красный – хорошо сочетается с голубыми джинсами, да к тому же идет ему. Если бы в комнате было зеркало, он уверен, оно бы показало, что у него не только неприметный, но и вполне достойный вид, даже привлекательный.

Рассвет совсем близок.

Утренние птички уже чирикают в деревьях.

Воздух сладок и чист.

Бросив ключи от "бьюика" в кусты, насовсем покидая машину с покойником, он быстро подходит к близлежащей автостоянке и пробует одну за другой двери автомобилей, стоящих под крышей, увитой бугенвилеей. Именно тогда, когда он решает, что все они закрыты, "тойота-камри" оказывается незапертой.

Он проскальзывает за руль. Проверяет, нет ли ключей за козырьком от солнца, потом под сиденьем. Нет, не повезло. Но это не имеет значения. Его нельзя назвать безынициативным. Еще до того как небо заметно посветлело, он заводит машину, напрямую замыкая провода, в снова отправляется в путь. Похоже, хозяин "камри" обнаружит пропажу через пару часов, когда соберется на работу, и сразу же сообщит о пропаже. Ну и что? К тому времени номерные знаки будут уже на другой машине, а на "камри" он поставит другие, которые никогда не привлекут внимания полиции. Он чувствует воодушевление, проезжая в эти розовые предрассветные часы через склоны Лагуны-Нигуэль. Небо в этот ранний час еще белесое, но высокие облака окантованы красным.

Первый день декабря. День номер один. Он начинает новую попытку. Отныне все будет, как он того захочет, потому что больше не станет недооценивать своего врага.

Прежде чем он убьет фальшивого отца, он выдавит ему глаза, это будет месть за то, что он сам пережил. И потребует, чтобы его дочери видели это, поскольку это послужит им полезным уроком, доказательством того, что фальшивые отцы не могут взять верх и что их настоящий отец является человеком, неповиновение которому влечет за собой суровое наказание.

Сразу после рассвета Марти разбудил Шарлотту с Эмили.

– Становитесь под душ и в путь, мои дорогие дамы. У нас много дел утром.

Эмили через секунду была уже на ногах. Она выбралась из-под одеяла и, стоя на кровати в своей пижамке светло-желтого цвета, стала одного роста с отцом. Она потребовала, чтобы он обнял ее и поцеловал.

– Мне приснился такой сон ночью!

– Попробую угадать. Тебе приснилось, что ты стала достаточно взрослой, чтобы назначать свидания Тому Крузу, водить спортивный автомобиль, курить сигары, напиваться допьяна, а потом выворачиваться наизнанку.

– Глупости! – сказала она. – Мне приснилось, что на завтрак ты накупил нам жвачки и шоколада.

– Мне очень жаль, но это не вещий сон.

– Папочка! Не становись писателем и не произноси трудные слова.

– Просто я имел в виду, что твой сон не сбудется.

– Я и так это знаю, – ответила она. – С тобой и мамой случился бы оброк, если бы на завтрак у нас был шоколад.

– Обморок, а не оброк. Она сморщила лицо.

– Какая разница?

– Наверное, никакой. Оброк, обморок, как скажешь.

Эмили вырвалась из его рук и спрыгнула с кровати.

– Мне нужно на горшок, – провозгласила она.

– Хорошее начало. Потом прими душ, почисть зубки и оденься.

Шарлотта, как обычно, проснулась немного позже сестры. К тому времени как Эмили уже отправилась в ванную, Шарлотта лишь села в кровати, откинув одеяло. Она рассматривала свои голые ноги.

Марти присел рядом с ней.

– Они называются пальчиками.

– Мммм, – ответила она.

– Они нужны тебе, чтобы концы твоих носочков не были пустыми. Она зевнула. Марти добавил:

– Они будут тебе нужны еще больше, если ты решишь стать балериной. А для других профессий они не так уж и важны. Поэтому если ты не собираешься становиться балериной, то их можно удалить, два больших или все десять, все зависит от тебя.

Она склонила голову на бок и посмотрела на него взглядом, который говорил: папочка хочет быть умным, я с удовольствием подыграю ему.

– Думаю, что оставлю их при себе.

– Это твое дело, – сказал он, целуя ее в лоб.

– У меня как будто волосы во рту, – пожаловалась она.

– Может быть, во сне ты съела кошку. Она уже достаточно проснулась, чтобы захихикать.

Из ванной послышался шум спускаемой воды, и через секунду открылась дверь. Раздался голос Эмили:

– Шарлотта, ты в туалете хочешь быть одна, или я могу принять душ?

– Давай мойся, – ответила Шарлотта. – От тебя пахнет.

– Да? Ну, а ты не воняешь?

– Это ты вонючка.

– И очень рада, – ответила Эмили, вероятно потому, что не могла придумать что-то еще в этом роде.

– Дорогие мои дочери, вы же приличные девочки.

Когда Эмили исчезла в ванной и начала крутить краны, Шарлотта сказала:

– Мне надо как-то избавиться от этого ощущения во рту.

Она встала и подошла к открытой двери. На пороге она обернулась к Марти.

– Папа, мы сегодня пойдем в школу?

– Сегодня нет.

– Я так и думала. – Она помедлила. – А завтра?

– Не знаю, родная. Вероятно, нет. Она снова помедлила.

– А мы будем ходить в школу когда-нибудь?

– Ну конечно.

Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом, потом кивнула и вошла в ванную.

Ее вопрос потряс Марти. Он не был уверен, пыталась ли она просто представить свою жизнь без школы или же испытывала настоящую тревогу по поводу тех несчастий, которые свалились им на голову.

Еще сидя на постели с Шарлоттой, он услышал, как заговорил телевизор, и понял, что Пейдж тоже проснулась. Он поднялся, чтобы пожелать ей доброго утра.

Он был уже у двери, когда Пейдж позвала его:

– Марти, быстрее, посмотри!

Он торопливо вошел в комнату и увидел, что она стоит напротив телевизора. Показывали утренние новости.