– Десяток! Смирна! – и хотел было подойти с докладом, но Осьма благодушно махнул на него рукой:

– Ладно-ладно, вижу уже… – и обернулся к Мишке. – Не обессудь, сотник, позволь уж мне с отроками по-свойски сейчас поговорить. Должник я их, а строю кланяться несподручно. Да и мне пока что лучше хорошо сидеть, чем плохо стоять.

Дождавшись, пока мальчишки рассядутся за столами, Осьма нашел глазами торка Мефодия и кивнул на него Мишке:

– Вот, сотник, принимай караванщика! Ему бы я свой обоз доверил хоть сейчас. Да и остальные не оплошали. Хорошо ты их выучил – будет отцам на кого свое дело оставить! – он благодушно подмигнул купчатам. – Поняли теперь, какое оно, купеческое ремесло? Со вторым крещением вас! Так что впредь, если покупатели станут ныть на торгу или ещё где – дорого, мол, купцы за товар ломят, не по-божески – вы теперь знаете, почему. И цену сбивать не позволяйте – нам, бывает, и дороже обходится. Так говорю, Михайла? – обернулся он к сотнику.

– Так да не так, – Мишка не принял предложенного Осьмой шутливого тона. – Потому и учим, чтобы цена та неподъемной для вас не оказалась. Ее не на торгу сбивать надо, а на дороге. Станут дороги безопасные – и платить кровью не придется. А кто эту цену сбить может, ответите?

– Хм, значит, так повернул? Тоже верно, – не стал спорить с ним купец. – Ну, чего сотнику ответите? – Он снова остановил взгляд на каменном лице Мефодия, который, казалось, и не слышал похвалы, которой его удостоил Осьма, но мимо ушей он ее не пропустил.

Да вообще торк изменился за то время, пока Мишка его не видел. Нет, приветливее не стал, держался по-прежнему независимо и чуть отстраненно, но и чужим среди остальных он уже не выглядел. И отроки его, кажется, приняли. Вот и сейчас, правильно поняв взгляд купца, кто-то из сидевших рядом с Мефодием, слегка пихнул его локтем в бок, а Мефодий, перед тем как ответить, только дернул щекой на «пихальщика», но не зло, а скорее по привычке.

– Удача, – буркнул он. – И воля Божья. А без нее от находников никакая охрана не спасет.

– Да уж, без удачи в нашем деле никуда! – хохотнул Осьма и обернулся к Мишке. – Видал? Что скажешь?

– Мефодий правильно говорит, – согласился Мишка. – Удача и воля Божья. А у кого и то, и другое есть? – он обвел взглядом отроков и сам ответил: – У князя только. Удача у князя, так как власть его от Бога. Потому при сильном князе и купцам достаток. Так я говорю, Осьма? Ты купец бывалый. И не одно княжество видел, вот и рассуди.

– При сильном князе, говоришь? – Осьма глянул на Мишку уже без благодушия. – Это как же?

– А вот так. Прав Мефодий – от находников никакая охрана не спасет, а княжья дружина может. Без нее ни дорог безопасных, ни торга хорошего не будет, а это только татям раздолье. Власть и удача только у сильного могут быть, слабого они убьют, если попробует за них ухватиться…

Мишка смотрел не на Осьму, а на Мефодия и говорил сейчас именно для молодого торка:

– Ты свою силу уже почувствовал, и отроки твою власть признали, – он оглядел десяток. – И за тобой пошли сами, так?

Мальчишки переглянулись и молча закивали, хотя и без особого воодушевления.

– Вы сами выбрались и дядьку Осьму вытащили, потому что наставник Мефодий с вами своей удачей поделился, – Мишка выделил голосом слово «наставник», – и тем ее преумножил.

Слушая сотника, торк окаменел на манер Андрея, только глазами сверкал.

– Да, кстати, – уже другим тоном добавил Мишка, – удача воина добычей меряется. Так что свою долю с похода, как наставник, не забудь получить. Хотя… – он повернулся к Осьме. – Мы же как раз к Илье собирались, дядька Осьма? У Мефодия нет отца, сам он пока своей добычей распоряжаться не может… Примешь над ним опекунство, чтобы, пока он учится, его деньги мёртвым грузом попусту не лежали, а преумножались?

По дороге к складам Осьма задумчиво разглядывал Мишку и, наконец, возле самых дверей каморки Ильи выдал:

– Ты, конечно, теперь сотник и думаешь, что удачу за хвост ухватил, но смотри не обожгись… Ты хоть понял, что давеча сказал? Про сильного князя? Значит, слабые князья тоже быть могут? Твои слова и так повернуть можно.

– Можно. Но не советую. Потому как слабый князь, от которого удача отвернулась, страшен. Но вдвое страшнее князь сильный, у которого его удачу из-под носа уводят. Ты это лучше многих знаешь.

Не давая Осьме ответить, Мишка открыл дверь пристройки и отступил в сторону, пропуская его вперед. Осьма хотел было что-то сказать, но ему помешал хорошо знакомый голос:

– Кхе… Чего в дверях топчешься, Осьмуха? Михайла! Сколько вас тут ждать можно? Заходите…

Как Осьма собой ни владел, а все-таки дернулся. Замер на пороге, бросил короткий, как удар, взгляд на Мишку – на мгновение показалось, что сейчас он оценивает шансы схватить сотника Младшей стражи в охапку и, прикрываясь им, попытаться уйти. Но лишь на мгновение: Осьма не мог не понимать всю бесперспективность такого поступка, поэтому он только кривовато усмехнулся и шагнул в открытую дверь. И когда заговорил, то голос звучал ровно, словно ничего особенного и не произошло. Может быть, самую малость ровнее, чем следовало…

– Э-э-э, Корней Агеич, что ж ты не предупредил, что в крепость собираешься? Мы бы с обозом тебя подождали…

– А я и не собирался, – хмыкнул Корней. – Да вот Егор со своим десятком сманил – говорит, медведей шалых нынче развелось… Шатаются. Видно, не спится им.

– Неужто ещё один? – озабоченно покачал головой Осьма. – Охотиться собрались? Извиняй, я тут вам не помощник. Видал я у Никифора шкуру, хороша, да только и поболее встречаются.

– Это да, деда, – усмехнулся от дверей Мишка, нахально встревая в разговор. – Осьму медведем, пожалуй, уже не испугать. Он к самому василиску в пасть залез и кусок у него сладкий выдрал.

– К василиску, говоришь? – нахмурился дед, но подумав, согласился. – Пожалуй, так и есть. Только это не главная его беда…

Осьма наезд своих работодателей, разумеется, почуял, хотя причину его ещё не понимал, но привычка держать лицо до последнего никуда не делась, и он стоял как ни в чем не бывало и разве что не посмеивался.

– Главная его беда, что он нашими руками к нему в пасть полезть решил… Тебе что, помирать понравилось? – рявкнул воевода. – Одного раза мало – опять судьбу испытываешь? Сотня в своем праве – мы княжьим именем земли под руку Вячеслава приведём, князь Юрий против брата не пойдет. А вот тебе точно не забудет, если узнает, кто сотню по следу пустил. Ведь в последний момент угадал. Или ты так с князем захотел поквитаться за свою обиду, что нами прикрылся?

– Не пойму, о чем ты говоришь, Корней Агеич? – глаза купца метнулись с Корнея на Мишку и обратно. – Князь Юрий тут каким боком?

– Погоди, деда, – вмешался Мишка, сочувственно Глядя на Осьму, который в ответ хлестнул его отчаянно-злобным взглядом. – Может, он и не знал вовсе. Осьма, ты же не знал, что сосед наш, боярин Журавль, с князем Юрием сговорился и под его руку идти собрался со своими людьми и всем хозяйством? У них уже все готово было; если бы мы летом туда не полезли, они бы уже с места тронулись. А теперь под Вячеслава Туровского им идти сподручнее. Сильно расстроится Юрий, как ты думаешь?