На этот раз Вулф громко презрительно фыркнул.

– Нет.

– Тогда зачем брать с меня обещание?

– Потому что тогда между нами будет полное понимание. Если вы станете меня донимать, я обрушу на вас все, что имею против вас.

– Хорошо, я даю слово, – сказал Раймонд и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

Хотвайер достал из кармана флешку и передал Этану.

– Что там?

– База данных по записям Лестера с перекрестными ссылками на имена тех людей, с которыми ваш дядя встречался в последний месяц жизни.

– И вы вычислили имя того, кто совершил нападение на Клер?

– Да. – Хотвайер вкратце пересказал историю с тем политиком и не забыл про одеколон, которым душился нападавший. – Я хочу, чтобы его взяли.

– Я позабочусь об этом, но, возможно, было бы неплохо подержать Клер вдали от чужих глаз еще какое-то время.

– Я так и сделаю.

– С тем, что вы накопали, я думаю, будет нетрудно набрать достаточно улик и нейтрализовать нападавшего.

– Я тоже так думаю.

– Я позвоню вам, когда мы его арестуем. Хотвайер протянул Этану визитку:

– Тут моя контактная информация в Монтане.

– Вас там можно найти?

– Да. – Он собирался увезти Клер в Монтану и убедить ее выйти за него. Этот вопрос для него стал вопросом первостепенной важности.

В машине, на обратном пути в аэропорт, Нитро вдруг спросил:

– Что там у вас с Клер не срастается?

– Она еще не сказала «да».

– Почему?

– Она говорит, что я хочу жениться на ней не по тем причинам.

– И что это за причины? – спросил Вулф. Хотвайер никогда никому не признался бы в том, что побудило его просить руки Клер, но Вулфу и Нитро он доверял больше, чем себе.

– Я забыл про кондом в первый раз, когда мы занимались сексом.

– Она не принимает таблетки?

– Нет. Последний раз она была с мужчиной в старших классах школы.

– Ты шутишь! – Вулф присвистнул. – Ей же двадцать восемь.

– Ну.

– Получается, у нее не было секса по меньшей мере десять лет?

– Она не считала секс чем-то особенным и была слишком занята заботой о матери, чтобы интересоваться парнями. А потом, когда мать умерла, наверстывала упущенное с образованием – за три года окончила университетский курс, рассчитанный на четыре года.

– Понятно.

– Итак, тот факт, что ты забыл про презерватив, и то, что ты стал ее первым любовником за десять лет, заставили тебя сделать ей предложение? – спросил Нитро, оставив без комментариев очевидные провалы в сексуальном опыте Клер.

– Я хочу на ней жениться.

– Она об этом знает?

– Конечно! Я сделал ей предложение.

– Но она думает, что ты хочешь жениться только потому, что забыл про кондом?

Хотвайер размышлял над этим все последние дни.

– Полагаю, она знает, что я хочу ее вне зависимости от того, беременная она или нет...

– Подожди, а ты сказал ей, что любишь ее? – спросил Вулф.

– То, что у нас с Клер, – лучше, чем любовь.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Что это – лучше, чем любовь? – в недоумении спросил Нитро.

– Я не могу ее любить.

– Почему? – спросил Нитро.

– Если ты ее не любишь, нечего жениться, – сказал Вулф.

– Я обещал Елене, что никогда не буду любить ни одну женщину так, как любил ее.

Нитро покачал головой.

– Каких только идиотских обещаний мы не даем друг другу в пору первой любви. Я уверен, что ты сказал ей то, что думал в тот момент, но ведь ни ты, ни она не знали, что она умрет первой, а тебе придется всю оставшуюся жизнь провести в одиночестве.

– Я ничего такого не обещал ей, пока она была жива.

– Так о чем ты толкуешь? О клятве у гроба? – спросил Вулф.

– Можно и так сказать.

– Но это же глупо! Чем ты провинился перед ней, чтобы обречь себя на жизнь без любви лишь потому, что она умерла, а ты остался жить?

– Она умерла по моей вине.

– Ерунда, – сказал как отрезал Нитро. – Елена предпочла остаться в своей стране, сознавая, что подвергает себя смертельной опасности во имя веры в правоту своего дела.

– Я должен был вернуться за ней, но меня отправили на другое задание, и я не успел. Поэтому ее и убили.

– У тебя не было выбора, а у нее он был, – уверенно сказал Вулф. – У нее были связи. Она могла бы выехать из страны гораздо раньше. Но ока этого не сделала. Она поставила свое дело выше тебя, а не наоборот.

Клер говорила то же самое. По крайней мере общий смысл был тот же.

Хотвайер вздохнул. Пора было посмотреть правде в глаза. Правде, от которой он старался укрыться все это время, потому что она слишком больно ранила. На первом месте у Елены был долг, а лишь потом он, Хотвайер. И это означало одно – она любила его не так сильно, как он любил ее. Тем более что он умолял ее уехать из страны вместе с ним, несмотря на приказ командования, запретившего ему вывозить Елену.

– Но все это не меняет того факта, что я не испытываю к Клер тех чувств, что питал к Елене.

– И в чем разница? – спросил Вулф.

– Во-первых, в том, что касается секса. С Клер я полностью теряю над собой контроль. Я хочу ее постоянно, и я не могу справиться с собой даже тогда, когда мы заняты делом.

– Это неплохо. У меня с Джозеттой то же самое.

– Я и не говорю, что это плохо. Я даже сказал Клер, что это лучше.

– Опять ты за свое. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это чувство лучше, чем любовь? – спросил Вулф.

– Лучше, и ты знаешь, о чем я говорю. Когда я с ней, то у меня мир в душе, я в ладу с самим собой, и я не пытаюсь все время доказать, что я достоин ее чувства ко мне. И мне хорошо.

Нитро и Вулф переглянулись со странными выражениями лиц. Нитро спросил:

– Что еще?

– То, что она может носить моего ребенка, страшно меня заводит. Когда я был с Еленой, я хотел всю ее только для себя. Никто из нас не думал заводить детей. По крайней мере в ближайшее время.

– Ты считаешь, что не любишь Клер, потому что хочешь от нее ребенка?

– Не так, как я любил Елену. В том, что я чувствую к Клер, нет ничего эгоистичного. Я хочу, чтобы она была моей, но больше всего я хочу, чтобы она была счастлива.

– И еще... дай-ка угадаю... – сказал Вулф. – Клер не совершенна, но ты и не хочешь, чтобы она стала совершенством, потому что она нравится тебе такая, как есть.