Цоги так и не поняли, куда девались четверо преследуемых ими людей, а отрядники тем временем почти обогнули гору и оказались на нависающей над долиной скале, такой же обомшелой и такой же неприметной, как и все остальные в округе. Такой же. Если бы не одно маленькое отличие — в укромном закутке меж камнями путники увидели схороненное от случайного взгляда гнездовище, сложенное из белых, вымытых дождями и ветрами костей…

* * *

Гнездовище поражало своими размерами — шагов десять в попереченке. Путники острожно приблизились к нему, разглядывая диковенное сооружение. Зугур присел на корточки, внимательно осмотрел кости, и уверенно сказал:

— Человечьих нет! Только звериные и нелюдские.

Мох вокруг гнездовища рос несмятым, нигде не было видно ни помета, ни остатков пищи, однако на многих костях виднелись глубокие царапины, некоторые — совсем свежие.

— Хотел бы я знать, что за птичка-невеличка сюда прилетает! пробормотал пораженный вагас, встал и начал озираться окрест.

Шык только качал, по своему обыкновению, головой — ему подобное видеть не приходилось.

— Уходить отсюда надо, дяденька! — угрюмо сказал Луня: — Прилетит хозяин — не обрадуется незванным гостям!

Однако уходить было некуда — осмотрев скалу, путники не нашли ни одного подходящего места, чтобы спуститься вниз. Лишь карниз, что привел их сюда, мог бы послужить дорогой, но там, с другой стороны горы, были цоги, а это означало верную смерть, смерть — или плен.

— Ладно, давайте хоть покемарим в очередь. — решил наконец волхв: Все одно — чему быть, того не миновать!

Кинули жребий — кому дозорить первому. Выпало Луне. Остальные завернулись в шкуры и мгновенно уснули на мягком мху — сказалась бессонная ночь, проведенная путниками на ногах.

Луня вытянул из сада лук, приготовил стрелы и сел так, чтобы видеть и карниз, по которому они пришли сюда, и долину внизу. Медленно, тянуче текло время. Пригревало неяркое зимние солнце, по краю небосвода ходили редкие облачка, не предвещавшие ничего дурного вроде внезапного снегопада или ливня — кто его разберет, что в здешних краях с неба зимой идет.

Луня, убаюканный теплом и покоем, сам несколько раз начинал клевать носом, и чтобы не уснуть окончательно, встал и начал бродит по моховой площадке, озираясь и приглядываясь.

Черную точку в небе он заметил задолго до того, как она поравнялась с соседней горой. Сперва Луня решил, что это птица, но потом понял — нет, больно велика, а через некоторое время, когда уже можно было различить взмахи огромных крыльев и длинную шею, бросился будить остальных пожаловал хозяин гнездовища.

Хмурые со сна отрядники повскакивали на ноги, и принялись вглядываться в приближающийся силуэт — спрятаться на вершине скалы все равно было некуда, оставалось лишь попытаться подороже продать свою жизнь… если дойдет до битвы!

— Этого зверя у нас Ногай-птицей кличат! — наконец изумленно сказал всем волхв: — Вот диво-то дивное! О них только в сказах повествуется, никто и не видел Ногая живьем, и я думал — болтовня это, а гляди-ка — живая птица к нам летит!

— А чего ваши сказы про них говорят? — невесело спросил Зугур, готовя на всякий случай лук.

— Мудры Ногай-птицы, мудры разумом нелюдским, но часто непонятна их мудрость, и советы они дают странные. Если убить такую птицу или гнездо разорить, остальные Ногаи будут мстить страшно, и еще умеют они выдувать из пасти огонь. Вот и все, что я знаю…

— Драгон! — вдруг убежденно сказал Фарн, указывая на приближающееся чудо-юдо: — Кельт клик сан «драгон»!

— Он говорит, что кельт-пелаги называют такое существо «драгон»! перевел для Луни с арского Зугур, и от себя добавил, вглядываясь во взмахи огромных крыльев: — Не птица это вовсе, это ж… ну, вроде ящера, как думаешь, Лунька?

Луня и сам видел, что хозяйка или хозяин гнездовища из костей ничего общего с птичей породой не имеет — ни перьев, ни клюва. Желто-коричневые перепончатые крылья с острыми, загнутыми когтями поверху, длинная чешуйчатая шея зеленовато-бурого цвета, брюхо, покрытое костяными пластинами, две могучие лапы, тоже вооруженные страшными когтями, кольчатый хвост с шипами на конце, и вытянутая, чем-то напоминающая щучью морда, украшенная свисающими, как у сома, усами.

Особенно поразили Луню глаза драгона — выпуклые, как у стеркозы, большие, с полкавуна величиной, переливающиеся всеми цветами радуги, и совсем без зраков, так, что было непонятно, куда смотрит сейчас их хозяин. И еще одно отличие было у крылатого чудовища от всех других существ — когда драгон выдыхал, вокруг его ноздрей на конце морды возникали облачка синеватого дыма. «Вот так диковенка!», — подумал Луня: «Выходит, он и взаправду может огонь выдувать!».

Драгон подлетел к скале и сделал над ней круг. Может быть, он просто разглядывал замерших в напряженных позах людей, а может — выбирал, на кого напасть первым? Луня так не думал — он чуял, что тут беды не будет — в драгоне жила чародейская сила, но сила эта была не враждебна людям.

Обдав отрядников ветром, драгон сложил свои громадные крылья и приземлился прямо в центр своего костяного гнездовища. Раздался сип, похожий на свист — чудовище открыло пасть, выпустив целый клуб дыма, и вдруг заговорило, очень странным, неживым голосом. И вот чудо — вроде драгон говорил со всеми сразу, но каждый слышал, что крылатый змей произносит слова на его родном языке. С Зугуром драгон говорил по-вагасски, с Шыком и Луней — по-родски, а с Фарном — по-этросски.

— Что вам нужно, люди? — спросил драгон и замер, а его радужные глаза, казалось, засветились ярче.

— Судьба занесла нас в твою обитель, не гневайся, хозяин! — с поклоном ответил Шык, выступая вперед: — Если пожелаешь, мы покинем это место…

— Отсюда нет дороги для людей, как ее нет и сюда. Зачем вы здесь? вновь спросил драгон, и повернув голову на гибкой шее, уставился на людей одним глазом. При этом облачко дыма вокург его ноздрей стало гуще, и Луне почудилось, что там замелькали искры пламени.

— Никак серчает он, дяденька! — прошептал Луня в ухо Шыку: — Кабы лиха не вышло…

Но тут драгон заговорил вновь, и голос его, казалось, загремел над скалой и притихшими людьми:

— Вы проникли сюда тайно, а тот, кто таиться — имеет недобрый умысел! — драгон вскинул голову, и вдруг начал менять цвет, становясь багрово-красным, словно закатный пламень.

— Не гневись, хозяин! — взмолился Шык: — Без злодейства в сердце пришли мы, а токмо спасая жизни свои — гонят нас обитатели здешние, цоги, что мажут лица белым и пьют кровь людскую! Если пожелаешь — уйдем мы тот час же, уйдем на смерть неминучую…

— Люди… — со странным оттенком в голосе произнес драгон: — Непонятны мне дела ваши, и не касаются они меня. Много сотен лет не говорил я с людьми, но за это время вы совсем не изменились. Однако вижу я в том, что вы нарушили мой покой, перст судьбы. Я приговорю так: если вы согласны сослужить мне службу, я не буду убивать вас, мало того! Я вознагражу вас, ответив на ЛЮБОЙ один ваш вопрос, и исполню одно ЛЮБОЕ ваше желание! Что скажете?