– Возможно, – сказал Кантор ворчливо, – это просто отголосок катастрофы на гонках. В экстренных случаях, когда не хватает своего транспорта, жандармы пользуются услугами биржи.

Но он уже и сам понимал, что смятение и суета не такого рода. Здесь произошел некий свой независимый локальный катаклизм. Толпа людей, преимущественно в одежде извозчиков и в жандармской форме, хотя были и немногочисленные обыватели, совершала какие-то перемещения по Полис-Департмент-плейс, сопровождающиеся размахиванием руками и громкими возгласами. То и дело руки показывали на крышу Жандармерии и на фасад Биржи извозчиков.

На площадь, с ореховым грохотом колес по брусчатке, вкатилась извозчичья бричка, увешанная жандармами, будто в скверной мультифотографической картине. Кантор понял по их виду, что они вернулись ни с чем из какой-то неистовой импровизированной погони. И, усмехнувшись, заметил, что, не навались они в таком количестве на легкую бричку, имели бы больше шансов догнать того, за кем они там безуспешно гонялись.

Нет, всё же полиция, которую Кантор имел честь здесь представлять, была и оснащена и подготовлена куда лучше жандармерии. Он запомнил, что нужно упомянуть это в отчете, который он продиктует помощнику по возвращении. Это малосущественно, потому что полиция сама по себе, а жандармерия вольного города – сама по себе и вместе им не сойтись, но такое упоминание понравится руководству. А в отчет редко удается вставить что-то, что может понравиться руководству, не греша при этом против истины.

Следом за бричкой въехала на площадь и жандармская карета. Тяжелая, запряженная парой взмыленных коней. Ну, этот транспорт вовсе не был предназначен для погони. Да погони вообще не в практике жандармерии. Это скорее опять же можно увидеть в мультифотохолле, нежели в жизни.

– Какой переполох! – с оттенком восхищения сказал Лендер, когда сыщик остановил паромотор у главного подъезда Жандармерии под колоннадой.

– Ловить преступников, – заметил Кантор в ответ, – это порою утомительная и рутинная, а порою суматошная работа. Но чем бы был человек, если бы ему не приходилось трудиться.

– Лендлордом? – предположил сочинитель.

Дежурный номерной жандарм из каретного сарая подбежал к Альтторру, едва он покинул водительское сиденье паромотора, но сыщик отказался от услуг, без пояснений. Он собирался в дорогу тут же, после формального визита к шефу жандармов.

Орсон последним выбрался из удобного салона паромотора. Подошел к антаеру. Тот достал блокнот и написал для того несколько распоряжений, которые нужно было передать председателю милиции славного города Рэн.

– Я могу отвезти вас обратно, через некоторое время, – сказал Кантор Орсону, – однако будет лучше, если вы отправитесь к себе немедленно. Здесь срочные распоряжения… Гм… Скажем, настоятельные пожелания, весьма желательные к исполнению, для вашего шефа, – добавил он, вручая сложенный листок записной тетради. – На словах передайте благодарность и признательность за сотрудничество, как от меня лично, так и от лица департамента, который представляю.

– Мне будет удобнее без проволочек добраться дилижансом, – улыбнулся во все зубы Орсон, – в свою очередь хочу признать, что мне было приятно иметь с вами дело.

На этом бравый блюститель порядка среди сельских жителей отбыл, стремительно отмеряя молодыми сильными ногами брусчатку Полис-Департмент-плейс. И не было в мире ничего такого, что могло бы помешать ему прибыть к остановке дилижансов на Рэн вовремя.

Жандармский привратник, безусловно, узнал антаера из столицы, потому что разом качнул жезлы внешней и внутренней дверей тамбура, пропуская сыщика и его спутника в холл Управления.

Альтторр Кантор величественно проследовал, поигрывая своим знаменитым зонтом.

– Постойте-ка, дружище, – задержал он мчащегося мимо номерного, – проводите меня в кабинет начальника.

Мгновение номерной пытался понять, как ему реагировать, но подчинился, как только узнал Кантора. Очевидно, слух о стычке антаера с Бригадным Казначеем не миновал и его.

«Завидная сообразительность!» – заметил не без иронии Лендер.

– Прошу вас, – поспешно сказал номерной.

Они прошли через холл, хранящий следы суматохи, где на казенном диванчике лежач вяло шевелившийся молодой жандарм, явно демонстрирующий признаки серьезного недомогания. Последнее подтверждалось присутствием здесь же жандарма со знаками различия медицинской службы, который держал лежащего за запястье, сосредоточенно поглядывая на циферблат дешевых крупных часов, открытых на руке.

– Трудный день? – поинтересовался Кантор у провожатого.

– Шутить изволите, – усмехнулся невесело тот, – небывалый денек.

– Таких серьезных аварий не случалось давно, – заметил осторожно Кантор.

– Трагедия, – согласился номерной, словно отмахиваясь, – но тут у нас такое стряслось!.. Это какой-то позор…

Но продолжить он не смог, потому что уже довел сыщика и Лендера до двери шефа жандармского управления.

– Вы просто мастер в части четкого и полного изложения фактов, – иронично заметил Кантор.

Обед…

Пир-горой-Винни-Пуха, а не обед!

После такого обеда человек должен чувствовать себя в силах доказать теорему Ферма; переписать сечения конуса Хаяма для n-мерных пространств с геометрией Лобачевского и решить задачу трех тел.

После чего, просто ради спорта, упорядочить, скажем, систему налогообложения США, а там и избавить планету от голода и войн!

И еще осталось бы заряда для того, чтобы пробежать марафонскую дистанцию туда и обратно. Было бы желание. Но оно-то и отсутствовало. Хотелось нежиться!

Лена погладила набитый животик сквозь скользкую ткань изумрудного платья.

– Я тут с вами обожруся и умру молодая… – блаженно улыбаясь, сказала она по-русски.

Огустина напряглась, вслушиваясь в незнакомую речь, но догадалась, что это не осмысленная фраза, а урчание сытого блаженства.

Обед состоял из:

…кисло-сладкого, теплого киселя, с остринкой и вроде бы даже с градусом.

Это Лена уже начинала различать.

Приобретался опыт, что ни говори.

Он был подан как своеобразный заменитель и аперитива, и закуски перед главным блюдом.

…большой отбивной, панированной в муке из каштанов, сушеных грибов и желудей, запекшейся до восхитительной хрустящей корочки и с начинкой из грибов с брусникой.

Лена в прежней жизни не сталкивалась с таким изыском – отбивная с начинкой.

Теперь узнала, что бывает и так.

Смущало только, что мясо попахивало рыбой, но это придавало пикантность и изыск.

Лена не догадывалась, что это было мясо кита.